Солдаты великой земли (Сборник воспоминаний южноуральцев — участников Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.)
Шрифт:
Отступление кончено. Шла напряженная подготовка к прорыву. Об этом свидетельствовало большое скопление военной техники: под каждым деревцом стояли танки, понтоны, артиллерия. Личный состав переживал большой подъем.
Во главе нашей гвардейской стрелковой дивизии стоял генерал Березин, энергичный человек, бесстрашный воин.
Шла беспрерывная перегруппировка войск. Однажды произошел такой случай. При переправе через речушку двадцати метров шириной под трактором с прицепом треснул лед. Прицеп с боеприпасами
Стрела прицепа показалась над водой, но люди не схватили ее. Второй раз нырнул Корчун. Стрела подхвачена и одета на крюк. Боеприпасы вытащены на берег. Корчуна отвезли в деревню Поддубье погреться.
— Погодите, ребята, у меня в подполье первачок есть, я уж разогрею солдата, — говорит старушка.
Под утро Корчун сбежал от бабки и прямо на огневую позицию. Не хотелось оказаться в стороне во время начала большого сражения.
Наступление началось на рассвете 5 декабря. В течение нескольких часов артиллерия громила опорные пункты противника, узлы его сопротивления. Часть пушек были выведены на прямую наводку и теперь били по амбразурам дзотов и по подвалам зданий.
Вслед за разрывами артиллерии по израненному льду Волги рванулись в атаку на штурм опорного пункта Горохово солдаты гвардейских полков.
6-го декабря с большой радостью мы узнали о контрнаступлении советских войск под Москвой.
Немцы прочно укрепились в деревне Губино. Несколько наших атак захлебнулось. Ряды гвардейцев значительно поредели.
Гитлеровцы, подтянув резервы, двинулись в контратаку силою до батальона, желая вернуть шоссе у Горохово.
В это время я был начальником штаба четвертого дивизиона и наблюдал в стереотрубу все происходившее за шоссе. Капитан Ушацкий, командир полка, вошел в блиндаж и обратился ко мне:
— Смотришь в книгу, а видишь фигу!
— Товарищ капитан! Батареи Литковского и Казанцева ведут огонь по контратакующим.
— Эх ты, «ведут огонь». Вот третий дивизион действительно дал прикурить фрицам. А еще показную стрельбу на рикошетах провел, знаток…
Было обидно, что командир полка считает меня годным лишь для мирных парадов.
Я скомандовал:
— Левее 0-40. Прицел меньше 15, взрыватель замедленный, зарядить!
— Береза готова! Сосна, Рябина — готовы!
— Огонь! — телефонист повторял за мной все команды…
Гряда перелетных рикошетных разрывов резанула за левым флангом контратакующих.
— Правее 0-10, прицел меньше 10, огонь!
Разрывы гаубичных снарядов прошлись по немцам, спешившим укрыться в складках местности.
— Пять снарядов, беглый огонь!
И украдкой поглядываю на Ушацкого, наблюдавшего в бинокль
И опять капитан огорошил упреком:
— Забыл чему учили? А командиру дивизиона ты должен доложить, а?
И в самом деле, Юрьев находился вместе с командиром стрелкового полка, и телефонист, поддерживающий с ним связь, вопросительно смотрел на меня. А я и забыл доложить от радости.
— Кама-2. Боевой ведет огонь с рикошета по контратакующим фрицам севернее Губино, Докладывает 25.
Шквал беглого огня дивизионом прижал фашистов к земле. Огонь с рикошета буквально косил врага.
Командир дивизиона передал:
— Стой! — и добавил: — Кажется, некому у фрицев будет подниматься в контратаку.
Ушацкий горячо поздравил дивизион за слаженность в действиях и ушел на свой наблюдательный пункт.
К ночи 8 декабря наблюдательные пункты были в Губино.
Жители рассказывали, как много было убитых и раненых немцев.
16 декабря освободили Калинин. Метели, бездорожье, нет горюче-смазочных материалов. Мало боеприпасов, а на душе радостно. Погнали фашистскую свору. Пришло наше время!
Великая Отечественная война была школой массового героизма советских людей.
Под Ржевом немцам удалось охватить кольцом несколько наших частей, понесших в боях большие потери.
Капитан Ушацкий созвал командиров дивизионов и поставил задачу — организовать круговую оборону, к вечеру каждому дивизиону вывести по одному орудию на прямую наводку.
Положение было исключительно тяжелое. Снарядов почти нет. В одном дивизионе шесть, в другом — девять.
Наш дивизион насчитывал всего 36 бойцов. Он занял оборону на углу рощи на дуге 300—400 метров.
Я приказал лейтенанту Казанцеву выдвинуть гаубицу с шестью снарядами на прямую наводку вдоль дороги, идущей на Рубежное. Всего шесть снарядов!
Артиллеристы вели усиленное наблюдение. Фашистский пехотный батальон вышел из Рубежное. За ним двинулись легкие орудия и санные упряжки. Шаг за шагом колонна приближалась к орудию Казанцева. На расстоянии 300—400 метров немцы остановились.
— Колесниченко, зарядить! — скомандовал лейтенант, сам же выскочил на дорогу и закричал:
— Эй, вы, что встали. Подходи ближе, угостим!
Автоматная очередь смертельно ранила смелого командира.
— Огонь, — крикнул Колесниченко, занявший место погибшего. И началось…
Наводчик Корсаков первым снарядом ударил по колонне и разметал до десятка фашистов. Каждый последующий снаряд рассекал колонну, хлестал зарвавшихся гитлеровцев.
На дороге все смешалось в переполохе. Сунулись немцы в сторону от дороги — в глубоком снегу невозможно развернуться. И паника еще больше усилилась.