Солнце и сталь
Шрифт:
Он обнаружил себя сидящим на земле и пробующим жевать тонкие стебли сухой, жесткой травы.
И вновь едкой насмешкой пришпорив свое распадающееся сознание и истощенное тело, Конрад встал и пошел вперед.
Быть может я иду в направлении противоположном нужному. А быть может, у этих гор нет никаких источников воды.
Фигура во тьме становилась все ближе.
Даннаец протер глаза. Глаза были сухи, и это причинило боль.
Эта тень не была его видением.
Конрад пригрозил неведомому преследователю
Конрад де Фер был не из тех, кто привык сдаваться, но это испытание было слишком сильным даже для него. Часть разума Конрада уже готова была сдаться. Но какой-то безумный полководец, засевший в глубине сознания, гнал и гнал вперед.
Конрад был слишком не в себе, что бы сразу почувствовать приближающиеся перемены. Он не обратил внимания на внезапно притихшую пустыню. От его тонущего в пучине бреда разума ускользнула перемена в воздухе. Теплый налетевший ветер ничего не сказал ему. И лишь когда небо прорезала первая молния, Даннаец понял, что спасение близко.
Дождь!
Когда на каменистую почву упали первые капли, он принялся благодарить полдюжины богов на дюжине языков. Когда эти капли обратились в полновесные струи, Конрад повалился на колени и стал жадно пить из стремительно набегавшего ручейка. Вода была воистину животворящей. Конрад пил, его рвало, он снова пил, но потом ему все же удалось насытиться, удалось наполнить тело живительной влагой. Он промок до нитки. Вода сняла жар.
Конрад пришел в себя и как раз вовремя.
Благодатный дождь очень скоро превратился в бурю. Ветер завывал все сильнее, бросая в лицо воду, из ласковой, теплой, ставшей холодной и жесткой.
Теперь вода уже не ласкала иссушенное тело, она била бичами, она хлестала по лицу, по обнаженным рукам, она пронимала холодом до костей. Ветер валил с ног и гнал на Конрада вихри из воды, грязи и града. Град был столь крупным, что Конраду пришлось прикрывать голову щитом. Молнии ежесекундно раздирали небо. Эта пляска стихий происходила не в заоблачной выси, то и дело небесные копья вонзались в землю, с жутким грохотом и запахом разреженного воздуха. Мимо Конрада, буквально в нескольких футах от него, проплыл огненный шар живой молнии.
Очередной порыв ветра был столь силен, что сбил Конрада с ног.
Даннаец, ругаясь и сплевывая забившуюся в рот жидкую грязь, поднялся.
Его преследователь был совсем недалеко. Конрад во вспышках молний так и не мог различить, что он из себя представляет, но страх сжал сердце ледяным обручем.
Несколько раз в отдалении проносились какие-то огромные твари, не похожие ни на что, виденное им раньше.
Это были не то лошади, не то хищные звери, размером с лошадей, тощие и длинноногие. Они гнали кого-то, кого Конрад не различил среди бури.
Впереди виднелось большое развесистое дерево. Как такой гигант смог выжить среди пустыни Конрада сейчас не интересовало. Дерево казалось надежным прибежищем от грозы, которая временами перерастала в настоящий шторм.
Воды становилось все больше.
Стремительно возникавшие то там, то здесь ручейки и реки катились по каменистой почве, в любой ложбине собираясь в большие, сильные потоки, которые приходилось преодолевать вброд по пояс.
Подумать только, еще два часа назад он умирал от жажды, а теперь может утонуть.
Утонуть посреди Пустоши! Какая ирония...
Конрад брел вперед.
Жалкие три сотни футов были испытанием для измученного рыцаря.
Когда, наконец, его руки коснулись грубой коры дерева, Конрад мысленно возблагодарил Солнце за явленное милосердие.
Здесь тоже было сыро, вода скопилась у исполинских корней в небольшие озерца, но Конрад лез все выше, пока на высоте примерно пяти футов от земли не нашел убежище под огромной ветвью, которая нависала сверху, подобно арке моста.
Ветер хотя и выл бессильно, был неспособен поколебать многовекового великана. Конрад находился будто бы в крошечной нише, образованной наростами и искривлениями.
Он прислонился спиной к стволу дерева-великана и позволил себе на несколько мгновений расслабиться.
По ветвям сновали какие-то существа немногим больше кошки. Конрад пригрозил им копьем, и они с визгом исчезли.
Гроза как будто начала стихать. Конрад набрал воды в обе свои фляги и напился еще раз. В своем небольшом убежище он скинул с плеч мокрый плащ, снял и выжал остальную одежду. Теперь холод уже не так донимал его. На лице Конрада мелькнуло что-то вроде улыбки.
Эта улыбка исчезла с его губ, когда из стены ливня к дереву вышел тот, кто шел за ним всю ночь.
Перед глазами Конрада был воплощенный кошмар. Старые сказки оказались правдой.
Широкоплечий, коренастый, в пробитых доспехах и изорванной одежде, совершенно босой, перед ним стоял арбалетчик, которого он разул.
Глаза мертвеца вытекли, но ему и не нужны были глаза, что бы видеть.
Тварь поводила тяжелой бородатой головой, в поисках своего обидчика. В свете очередной молнии сверкнули зубы мертвого - слишком длинные и слишком острые для человеческих.
Ночь и Пустошь что-то сделали с этим мертвым солдатом, на груди которого по-прежнему висел солярный амулет. Но солнечный символ не спас его душу после смерти.
Вокруг была Пустошь.
Пустошью правили иные боги.
Древние, бессмысленные, безглазые.
Конрад на миг задумался о том, что же ему теперь делать.
В сказках мертвецу нужны были только его сапоги, но это была не сказка. Едва ли умертвие удовлетворится, заполучив назад свои ботинки.
Конрад не стал ни выжидать, ни прятаться.