Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киле Пётр

СТАС. Но, может быть, у вас они не объявятся?

ПОТЕХИН. Идем в оранжерею. Что за человек садовник?

СТАС. Профессор. Обнищала наука.

(Выходят из дома.)

В столовую входят Полина и экономка Нина Игоревна.

НИНА ИГОРЕВНА. Ой! Не хочу я наговаривать. Не хочу вас пугать. (Машет короткими пухлыми руками.)

ПОЛИНА. Нина Игоревна! Ах, что такое?

НИНА ИГОРЕВНА. Вы сколько дней и ночей здесь провели?

ПОЛИНА. Ни одного

дня и только одну ночь. Только, о, какая это была безумная ночь!

НИНА ИГОРЕВНА. Вот, вот! А что я говорю? Этот дом полон мертвецов, оживающих к ночи! Да и как быть иначе? Здесь был детский сад, а занявшись ремонтом, домом завладел уголовник, который разбогател на грабежах и убийствах, о чем узнала я по телевидению после его убийства, а то все думала, что наговаривают, голоса никогда не повысит, спокоен и приветлив со всеми, не старый еще, а совершенно лысый, его и звали Лысый.

ПОЛИНА. Дом полон мертвецов? Да, бросьте!

НИНА ИГОРЕВНА. Вот увидите!

ПОЛИНА. Да, полно, Нина Игоревна! Мертвецам костей не собрать, чтобы возвращаться в дома, где они некогда жили.

НИНА ИГОРЕВНА. Им костей не надо. Они нарисованы еще при жизни и с картины сходят, и бродят здесь.

ПОЛИНА. Привидения, что ли?

НИНА ИГОРЕВНА. Слыхала их голоса, а заглядывать в замочную скважину не стала, не имею охоты. С мертвецами нельзя водиться. Это же нечисть.

ПОЛИНА. Ну, вы и дальше не заглядываете в замочную скважину, и вам ничего не будет.

НИНА ИГОРЕВНА. Шутите.

Входят Потехин с Коробовым.

ПОТЕХИН. Нам пива.

КОРОБОВ. Мне звонил художник, который и занимался этими картинами, подчищал от пыли, а рисунки и акварели из папки заключил собственноручно в рамки... Он этим так увлекался, что дневал и ночевал на чердаке, пока шел ремонт, а затем и чердак, пробив окна на крышу, превратили в мансарду, по его проекту... Никто лучше Морева вам не расскажет о картинах и первых владельцах...

ПОЛИНА. И о привидениях?

ПОТЕХИН. Приведите его, хорошо?

Все расходятся, воцаряется ночь...

ГОЛОС ПОЛИНЫ (с веселым дыханием). Что происходит? Призраки бродят по дому и разговаривают? И это не сказка?

ГОЛОС ПОТЕХИНА. Разве вся наша жизнь не сказка?

ГОЛОС ПОЛИНЫ. Как у Лысого?

ГОЛОС ПОТЕХИНА. Ну, нет!

Интерьер дома в стиле модерн. В гостиную входят Морев, широкоплечий и ладный по шагу, в джинсах и полувере, еще молодой человек, и Потехин. Останавливаются у портрета госпожи Ломовой.

ПОТЕХИН. Что здесь происходит?

МОРЕВ(с легкой усмешкой). Изображение человека словно оживает и заговаривает... Возможно, оно сходит с холста, и тогда словно видишь его в яви, как в кино, в сумерках ночи, как игру теней, что принимают, видимо, испокон века за привидения.

ПОТЕХИН. Да, нечто похожее я видел... Но что это значит?

МОРЕВ. Возможно, всего лишь игра света...

ПОТЕХИН. Всего лишь мерещится? А голоса?

МОРЕВ.

И голоса могут мерещиться, не правда ли? Нет, тут несомненно нечто иное. Картина - это особая, в цвете, светотень, воссоздающая лицо человека, его глаза, улыбку... У одних это просто изображение, у гениальных художников - магия света и жизни, как природа творит все живое. Когда эта магия присутствует в картине, она может излучать изображение в пространство, и мы воспринимаем портрет как живое воссоздание человека, который может, вероятно, явиться вновь в самой жизни.

ПОТЕХИН. И это происходит здесь?

Оглядываются вокруг - интерьер, как и фасад, в этом доме заключал не просто уют старины, но и живое дыхание давно ушедшей эпохи, будто время повернуло вспять.

МОРЕВ. Я наблюдал неоднократно. И другие видели нечто такое. Правда, я не придавал особого значения этим происшествиям, поскольку здесь я мог прикладываться к бутылкам с отборными винами сколько угодно. Значит, и другие тоже.

ПОТЕХИН (рассмеявшись). Я не каждый день пью, да и то мало.

МОРЕВ. Когда всего вдоволь, ничего особо уж не хочется?

ПОТЕХИН. Нет, запой у меня в работе. А с тех пор, как поселились здесь, и в любви.

МОРЕВ. Еще бы! Здесь же Эдем, сотворенный архитектором из всех прельстительных и таинственных мотивов модерна, что завораживает и пьянит, как наркотик. Или и любовь - как наркотик?

ПОТЕХИН. Конечно! И сильнейший!

МОРЕВ. В вашем случае, успех и богатство, воплощенные в этом доме.

ПОТЕХИН. Пожалуй. Поэтому возможны и у меня галлюцинации, хотите сказать?

МОРЕВ. А мадам?

ПОТЕХИН. Все эти происшествия меня не очень тревожат, скорее завлекают тайной. Так и жена моя. Она слышала голоса... И был случай, когда в столовой, вместо экономки, возник дворецкий. Она чуть в обморок не упала.

МОРЕВ. Ничего страшного, а страшно. Такова жизнь. Ничего страшного - до смерти, а смерти не минуешь.

ПОТЕХИН. Полина тоже хотела поговорить с вами. Но, знаете, меньше всего о привидениях, а о тех людях, чьи портреты были найдены в чулане. Точнее, о доме и стиле модерн вообще.

МОРЕВ. А вы?

ПОТЕХИН. Меня занимает лишь портрет госпожи Ломовой.

МОРЕВ. Портрет или она сама?

ПОТЕХИН. Она сама, разумеется. Но на портрете.

МОРЕВ. А на рисунках?

ПОТЕХИН. Это она?!

Морев направляется к лестнице, и они поднимаются на третий этаж.

МОРЕВ. Чулан на чердаке, пятый угол которого был замурован, сохранил массу мелких вещей и предметов от разграбления.

Теперь он представлял мансарду с окнами на крыше и напоминал музей. Бюро из карельской березы, кресла, диван перемежались со столами, на которых под стеклом красовались драгоценные украшения, а по стенам висели небольшие картины - гравюры и рисунки карандашом, гуашью, темперой и акварелью, - среди которых выделялись работы Ореста Смолина, по всему, с натуры, а моделью служила одна и та же особа.