Солнце моё, взгляни на меня...

Белов Александр Иванович

– Светиславыч.

– Чего, Вова.

– Как теперь с караулом быть?

– Не переживай ты, урядник. Ждан вместо тебя покараулит.

– Это... Дай ему мой самострел. Покажи - что там, да как. От меня сейчас всё равно толку как от бревна.

– Ладно. Спи давай.

И я с чистой совестью уснул. Не даром в старину говорили, что когда человека лихорадит - это бесы стараются из него душу вынуть да за Калинов Мост утащить. Мне снились то кошмары, то что-то непонятно-тоскливое. Иногда я просыпался, чувствуя что одежда вся промокла от пота, напряжённо вслушивался в сумрак избушки. Милана рассказывала Дарине о своей гимназической жизни, Светиславыч неразборчиво шушукался с Втораком. Я снова засыпал, вернее проваливался в расщелину между сном и явью. Иногда приходили видения из недавнего прошлого. Как-то пришёл Тянь.

Он был таким же, как в тот день, когда его привёл ко мне в команду наш эскадронный командир - худой бледный парень с раскосым, доброжелательным лицом, который улыбался стеснительно, как девушка на первой вечеринке. Серая роба бронеходчика сидела на нём как-то нескладно, чужеродно. Хоть он и был почти мой ровесник, но я был старше его на целых два месяца войны и три полевых боя. Я тогда даже не стал спрашивать его о причине поступления в войско - едва присыпанные мелкие рвы с десятками тел сяньюней стояли перед глазами. Мы быстро подружились, хотя я и не панибратствовал. Просто мы разделяли время личного общения и служебного. Четыре месяца мы дрались бок о бок. Он был прекрасным наводчиком. Имея за плечами лишь ускоренные занятия в полевой рекрутской части, тем не менее у него здорово получалось подгадать миг для выстрела и это было залогом нашей удачливости. Именно благодаря способностям Тяня на нашем счету было три маньчжурских бронехода и пять бронемашин ещё до того, последнего боя. И вот Тянь впервые после смерти приснился мне. Он полупрозрачной тенью вошёл в избушку мимо не видящих его людей, сел на край топчана:

– Заболел, начальник?

– Ага. Простыл что-то.. Пинг.

– Да ничего, начальник. Ты не виноват ни в чём. Это мой выбор. Мой, собственый. Если сможешь - навести моих стариков и родню? Я не успел им...

– Обещаю, Пинг. Обязательно навещу. Надсыл я помню, ты как-то говорил.

– Благодарю, начальник. Прощай.

Тянь поднялся и вышел через закрытую дверь, помахав рукой на прощанье. И хоть краем разума я понимал, что это всё мой горячечный бред, но мне сделалось невыносимо тоскливо. Так невыносимо, что я всхлипнул и проснулся. Дарина озабоченно трогала мой мокрый лоб. Она что - так тут рядом и сидит всё это время?

– Даря. Ты хоть кушаешь?

Девочка покивала. Опять молчит. Ладно хоть вроде спокойна. В сумраке я разглядел сидящую возле печки Милану, смотрящую на огонь в печке через щели между дверцей топки и проёмом. Хотел позвать её, но передумал. Моё дело сейчас - как можно скорее выздороветь. Хотелось пить:

– Даря, дай водички.

Девочка проворно перебралась на край топчана, шаркая наспех обутыми башмаками добежала до стола, налила из фляги воды в кружку и таким же макаром вернулась. Даже кончик языка высунула, стараясь донести воду не пролив ни капли. Какая умница. Я с наслаждением выпил холодной воды, вернул кружку и снова закрыл глаза. На этот раз просто ухнул во тьму и ничего мне не снилось. По крайней мере потом я ничего не помнил. Проснулся уже на следующий день, со слабостью, но без жара. Скосил глаза вправо. Дарина посапывала, свернувшись калачиком между мной и Миланой и держа её за руку. Я усмехнулся - семейная счастливая жизнь. Дочка испугалась ночного кошмара и пришла спать к маме с папой. Вот только я не папа, Милана - не мама, а Дарина не маленькая дочка. И мы не в супружеской постели, а на грубом топчане в дряхлой избушке в лесу. Не похоже на счастье. За столом сидел Ждан и чистил разложенные перед ним части самострела. Светиславыча не было, Вторака тоже. Осторожно, чтобы не потревожить девчонок, встал с топчана, нашёл сапоги. Ждан посмотрел на меня ожидающе. Ведь раз хозяин самострела приходит в норму, то и дочищать как бы не надо - всё равно отдавать. Я махнул рукой:

– Доделывай. Я всё равно в ближайшее время таскать его не смогу.

Ждан пожал плечами и продолжил чистку. Значит Светиславыч научил его разбирать-собирать это оружие. Или Вторак научил. Похоже он не так прост как кажется. Я вышел на улицу и вдохнул свежий воздух. Голова закружилась, а ноги задрожали. Облака уже не пёрли низким серым навесом, а шли с разрывами, через которые проглядывало голубое небо. Погода улучшалась. После необходимого уединения с созерцанием природы я дошёл до стоящего под деревьями фургона. Хорошо, что его тут оставили. Вдруг маньчжуры решат с винтокрыла лес осматривать? Под густыми кронами фургон надёжно спрятан от взглядов сверху. У фургона

на пеньке сидел Светиславыч и рассматривал карту. Вторака поблизости не было. Дёмин оглянулся на шаги, щёлкнул предохранитель пистоля.

– А. Это ты? Как, проболелся?

– Вроде как. План разрабатываешь?

Светиславыч снова щёлкнул предохранителем и приглащающе поманил меня:

– Пытаюсь. Возможностей у нас немного. Вот, смотри.
– Дёмин ткнул пальцем в карту - Мы тут. По кратчайшей до границы десять вёрст через тайгу. Дорог тут нет. Десять вёрст пешком по тайге с девчонками... Тяжело, но возможно. Суть не в этом, Вова. Дело в том, что там мы границу не перейдём. Ты же знаешь как она там устроена?

– Откуда? И что там такого-то? Ну полоса следовая, ну колючка. Это можно перейти легко. Разве что пограничники могут подстрелить. Но мы же кричать будем, что беженцы.

– Вова, не путай нашу, амурскую, границу на юге, и союзную - на их юге. В том округе перейти можно только на точках перехода. В таёжных округах у сибиряков граница на замке, да на таком, что мыши дохнут при попытке перехода.

– Как это?

– Так это. Мины, соединённые с проволочными заграждениями. Пулемётные точки, без человека срабатывающие на попытку обрезать или порвать проволоку.

– Эвон как.
– Присвистнул я. Откуда мне было знать такие подрбности? Дёмин усмехнулся:

– Не переживай. В глубине Сибири расположены настоящие линии обороны.

– Настоящие? А это тогда какие?

– Это так, мелочи от контрабандистов. Настоящие линии обороны, они - в глубине приграничья. Вот они от наступления войск НАТО, там столько всего, что никто и не знает. Говорят про бронебойные пушки в гранитных кряжах, о ракетомётных узлах, которые спрятаны под землёй и в случае атаки врага поднимаются на поверхность прямо перед его бронеходами. Ходят слухи о зарядах с отравляющими веществами, закопанных в тайге. Вот там была бы жестокая бойня, случись что. А мы так, под ногами только путались бы в случае большой войны. В расчёт нас не брали - мы же не союзники, а торгаши...

...Светилавыч сказал это с горечью в голосе и с каким-то ожесточением. Да и я испытывал похожие чувства. Все эти бояре и в самом деле по большей части были торговцами. Думали, что они смогут торговать и с севером, и с югом, и при этом оставаться независимыми и гордыми. Рать снабжали скудно, стараясь купить машины и снаряжение подешевле, с хранения. Считанные десятки новых образцов для Княжей Гвардии погоды не делали. И это - имея под боком угрожающую Маньчжурию, которая хоть и не часть КНР, но состоит в НАТО. Если бы наши бояре-торгаши не взвешивали выгоды, а подписали договор! Тогда Край Народной Радости нашёл бы способы удержать Маньчжурию от хода, который мог ввергнуть его и СССР в войну. Ёшки-матрёшки! Даже я, простой урядник, понимаю это! А князь? Кукла хренова! Лишь бы в роскоши купаться! Зато теперь он играет в благородного изгнанника. Да по нему петля плачет за страну! Воеводы почти все тоже сейчас в правительство в изгнании входят. Солдаты и начальники на передовой ещё загибались, а эти уже в изгнание отправились. С благородной грустью на породистых лицах. Ненавижу... Только Наумов с Родовым пытались что-то сделать, но как я потом узнал - погибли в результате воздушного удара по ставке.

– Ну и что тогда делать?

– Есть поблизости точка перехода, но она наверняка сейчас на ушах, наши снимки уже у каждого охранника есть. Другая точка почти в полусотне вёрст отсюда, но она небольшая, движение по ней маленькое. И служба там скорее всего сонная, спокойная. Как думаешь - через какую точку идти?

– Через дальнюю.

– Угу. Маньчжуры тоже так думают.

– Тогда через ближнюю.

– И так они тоже думают. Не надо полагать врага за идиота. Это вредно.

– Тогда я не знаю, Светиславыч.

Я открыл попутницкую дверцу фургона и сел на порожек, ноги ещё плохо держали. Дёмин хмыкнул и тихо сказал себе под нос: - "Вот если туда, но..." - Я насторожился.

– Куда?..

– Да вспомнил я, Вов, об одном месте. На одном участке границы, совсем маленьком, река Сырань делает несколько поворотов таким образом, что часть пути проходит половиной русла прямо по границе. Так вот. Там ни мин, ни пулемётов нет. Вернее там есть пост пограничников. Есть возможность, что на лодке мы сможем доплыть до середины реки и попросить помощи. Сразу стрелять не будут, задержать постараются. Риска много, да и лодки у нас нет...