Солнце моё, взгляни на меня...
Шрифт:
– Ну-ка, помоги, Санчес. Положим эту падаль так, будто она спит. Ага, вот так... Подушкой башку прикрой. Так... Всё.
Филин распрямился и хотел что-то сказать мне, но я его опередил:
– Начальник. Оправдываться не буду. По-другому не мог. Эта девочка - единственное, что у меня от той жизни осталось. А у неё - я. Да ты же настоящий мужик, сам понимаешь.
– Понимаю. Не думаю, что на твоём месте сдержался бы. Хотя задумку ты малость порушил.
Я лишь пожал плечами. Действительно порушил. Филин посмотрел на часы и сказал:
– Если всё долго идёт по-порядку, значит что-то в этом порядке не так. Уходить надо.
Он повернулся к Дариное, вцепившейся в мою руку:
– Даря, я - Филин,
Девочка хмуро кивнула.
– Дарина, мы сейчас все вместе уйдём отсюда, но ты должна изобразить, что боишься нас. Понимаешь?
– Дарина ещё раз кивнула - Вот и умница. Володя поведёт тебя за руку, а ты притворишься, что боишься его. Ага?
– Угу.
– Замечательно. Всё, уходим.
Я взял Дарю за руку и мы вышли в коридор. Осокин хотел заглянуть в палату, но наткнулся на выходящего Филина, который потирал кулак и говорил сам себе:
– Каков мерзавец. На меня, боевого капрала - с кулаками?. С-с-скотина!
С чувством протянул он и словно только увидел хлыща:
– Гражданин Осокин? Что же у вас в заведении стража такая непочтительная? Совсем воспитательную работу забросили.
– Но...
– Этот мерзавец посмел поднять руку на меня. Меня! Вы его что - поддерживаете?!
– Н-н-нет! Что вы! Действительно, охрана ведёт себя весьма вольно.
– Вот-вот! Расслабились в тылах, едри в корень!
– А.. А что вы с начальником сделали?. Извините.
– Что-что... Отхлестал по мордасам, чтоб знал. Но я этого так не оставлю. Доложу в штабе об опасном разложении в местной Народной обороне.. Кстати. Кто тут у вас ответственный за воспитание?
По голосу Филина даже неискушённому человеку можно было догадаться, что капрал Инин горит желанием начать дрючить ответственного прямо сейчас, не стесняясь присутствующих.
– Я... Но, гражданин капрал! Я только недавно... А это мужичьё совершенно не поддаётся воспитанию.
– Да, состав тот ещё. Ладно, парень. Нравишься ты мне. Не буду на вас жаловаться. Но ты уж не разочаруй меня.
– Конечно, господин.. Ой!.. Гражданин! Гражданин капрал! Я сейчас же.
Ящер смертельно перепугался своей оговорки. Ну ещё бы, так ляпнуть: старое "господин" вместо нового "гражданин". И кому? Капралу чёрных насовцев! А ну как "пришьёт" поддержку прежней власти, при которой граждан не было, а были подданые? Эти ребята могут без суда-следствия к стене прислонить и нашпиговать свинцом и за менее тяжкие действия. Но грозный капрал вдруг смягчился:
– Отставить. Пусть этот мерзавец поваляется и подумает над своим поведением. Проводите нас до выхода.
– Да, конечно!
Во время этого разговора я отвёл Дарю в сторону. Она стояла насупленная - изображала страх. Хотя почему изображала? Я чувствовал, как дрожит её рука. Осокин пошёл впереди, Филин за ним, мы с Дарей замыкали шествие. Шли по лестницам, коридорам. На стенах попадались надписи мирного времени, рисунки учеников. Ёшки-матрёшки! Лучше бы содрали их! Хотя может это такой вид издевательства? У выхода наш отряд замешкался. Филин уже вышел на улицу, а мы ещё были внутри. Осокин украдкой вытирал пот и облегчённо вздыхал. Из соседнего коридора вышел нэошник с жёлтой повязкой на рукаве грубого войскового армяка. Он недобро косился в нашу сторону, но в глаза глядеть избегал. Нам оставалось несколько шагов до выхода, как вдруг послышался отдалённый грохот сапогов по лестницам и вопли. Осокин насторожился, нэошник тоже. Я подтолкнул Дарю в дверь, чтобы Филин подсадил её в машину, и тут меня настиг крик:
– Тревога! Начальника убили! Задержите НАСА!!
Я чуть ли не швыряю девочку в руки Филина (благо, что на острожных харчах она исхудала и весила пуда полтора от силы в тринадцать-то лет), а сам разворачиваюсь. Нэошник поднимает свою фузею, дёргает ставший
– Скорее, ядрёна кочерыжка!
И я закарабкиваюсь по неудобной ступеньке, больно стукаясь о проём двери лодыжкой. Но боль проходит где-то сзади - я ищу в полутьме Дарю. Она скорчилась на скамейке в глубине боевого отделения, зажав уши ладонями и зажмурившись. Это хорошо, что она цела. Я разворачиваюсь прямо на пятой точке, судорожно нашаривая в подсумке обойму. Неудобно, но что делать? Вбиваю её в приёмник, дёргаю ручку затвора, целюсь в проём двери. Двигатель броневика заводится и он срывается с места. Если бы я не упирался ногами в заднюю стенку, то вывалился бы - однозначно. В отделении и правда стоит звон от пуль охраны. Я за несколько коротких очередей опустошаю обойму в направлении главного входа в так называемую точку содержания перемещённых лиц, а на деле - острог-распределитель. Кто-то оттаскивает меня за шиворот от проёма, а ещё кто-то нажимает рычаг закрытия двери. Становится темно, только аварийное освещение скудно подсвечивает потолок. Звон вроде бы прекращается, хотя я всё равно на некоторое время останусь глухим, как столетний дед. Гремя, наверное, оружием по железному полу, я на четвереньках ползу к Даре. Она всё так же сидит с ногами на лавке в позе зародыша, зажав уши ладонями и зажмурившись. Бросаю самострел на соседнюю лавку, сажусь рядом с девочкой. Всё напряжение последнего часа прорывается наружу, меня начинает трясти крупная, неприятная дрожь. Слабой, ватной рукой обнимаю Дарину и закрываю глаза. Мне нужно пережить навалившийся только сейчас страх смерти.
– Эй!.. Живые?
Я открыл глаза. Во мраке угадывалась фигура, спросившая голосом Филина о самочувствии.
– В общих чертах. Куда мы? На наблюдательную точку?
– Да. Скоро приедем. Приготовьтесь выходить по приказу.
– Есть, командир.
Филин пропал, а я начал осторожно тормошить Дарину.
– Даря, Дариночка... Очнись.
Она убрала руки от ушей и открыла глаза. Наконец-то.
– Даря, с тобой всё хорошо? Нигде не болит?
Девочка отрицательно помотала головой.
– Не бойся, скоро всё кончится.
Не знаю - поверила ли сестра в эти слова, но я сам хотел в них поверить. Столько всего произошло и свобода так близко. Наверное я уговариваю сам себя. Как и обещал Филин, броневик остановился через некоторое время. Открылась задняя дверь и дневной свет на пару мгновений ослепил не хуже молнии.
– Быстро, выходим все!
Я подхватил в одну руку оружие, другой схватил ладошку девочки и вслед за командой двинулся к выходу. Спрыгнул на землю, от чего рёбра больно кольнуло, снял с броневика Дарю. Вокруг возвышались какие-то хозяйственные постройки, склады или амбары. Неподалёку стояли несколько легковых машин и грузовоз в виде продуктового фургона. У него стояли Синицыны и махали нам рукой. Послышался шум ещё одного движка и вскоре подъехала старенькая, обшарпанная машинка. Из неё выбрался Дёмин собственной персоной, подбежал к нам: