Солнце моё, взгляни на меня...
Шрифт:
– Ты не такой.
Вот и поговорили...
После побега из бывшего Амурского княжества нас сразу переправили в Велесославль. Милану доставили в местную больницу и там провели срочное лечение. Пулю вынули, но оказалось, что она повредила позвоночник. Девушка осталась прикована к больничной постели. Врачи провели ещё несколько лечений, но пока улучшений не было. Как сказал главный врач - в Новгородской союзной больнице при высшей школе врачевания могут взяться за её случай и вероятность успеха высокая, однако понадобятся деньги. Само целительство бесплатное, но вот перевозка больной, послецелительное восстановление и лекарства стоят немалых денег. Он назвал сумму и мы приуныли. Пятьсот золотых червонцев. Это пятьдесят тысяч серебряных гривен или пятьсот тысяч серебряных рублей. Где взять столько денег трём беженцам без подданства? Пока ответа не было. То, что Милане помимо её дяди, Дёмина, считали своим долгом помочь и мы с Втораком, не должно было удивлять. Я должен был отблагодарить её за спасение Дарины. Ведь тогда, в лодке, Мила толкнула девочку на дно лодки, не успев упасть следом. Вернее в падающую Милану попала пуля, которая должна была убить Дарину. Так что я теперь был ей по погребальный костёр должен за жизнь двоюродной
Кстати, я сдержал обещание и немного освоившись в лагере беженцев заказал в местном капище благодарственную жертву для Макоши. Хоть и не богатую, зато от души. Кроме нашей общей беды с Миланой у меня была и единоличная проблема. Меня беспокоила Дарина. Сначала я думал что мирная жизнь, пусть и в лагере беженцев, успокоит её, поможет. Но я ошибался. Определённо, раньше у двоюродной сестёнки нрав был мягче и застенчивее. Детский был нрав. Она много смеялась, добрая была, общительная. Но то было до войны и до тех самых событий в Рогово. Теперь она почти не улыбается, не смеётся. Почти всё время молчит. Волком смотрит на мужчин. Грубит им. Более-менее обычно относится только к нашим друзьям - Втораку, Ждану, Светиславычу. И то она с ними довольно холодно общается. Только меня признаёт своим. Ну и с Миланой хорошо общается, но та всё-таки девушка. Я отвёл Дарину ко врачам. Они "покопались" у неё в мозгах и обследовали тело. То, что я услышал, привело меня в ужас и ярость. Врачи сказали, что Дарина в будущем не сможет рожать детей, потому что тот упырь в остроге.. Он не раз надругался над ней и это навсегда отняло у девочки возможность в будущем стать матерью. Боги, это чудовище сотворило такое с девочкой, а я его так быстро и просто убил?! Я ему милость оказал?! Чернобогова задница!! Будь ты проклят! Чтоб ты стал окаменелым дерьмом Ящера до конца времён!!! ... Душа девочки так же осталось разорванной и истерзанной. Теперь она ненавидела и боялась всех мужчин. И не мудрено, после тех-то издевательств и насилия. Что же мне делать? Что делать с сестрой? Можно ли что-то исправить? Врачи сказали, что, к сожалению, тело они уже не вылечат. А вот вылечить душу.. Полностью вернуть всё как было невозможно, но сгладить.. Сказали, что помогут лекарства и спокойная тихая жизнь среди хороших людей. Всё в руках Богов. Ну да, Боги.. Только на них и можно надеяться в этом мире.
Мы уже четвёртый месяц жили в лагере для беженцев. Вообще-то это место называлось "Новым посадом", но и беженцы, и местные жители называли его "лагерем". Обитатели вроде бы не были как-то ущемлены в правах. Дети ходили в ближайшую гимназию, никакие полуторасаженные заборы с колючей проволокой "посад" не окружали. Так, чисто показушные лёгкие заграждения. Но всё равно над лагерем висела какая-то безнадёга и покорность судьбе. Почти половину населения составляли сяньюни. Они держались обособленно и с нами, росскими по происхождению, общались только по необходимости. И это было несколько странно. В Амурском княжестве жило много сяньюней, но с другими народностями они перемешивались мало. Кто-то считал это высокомерием, кто-то заносчивостью. А вот живущие в Союзе сяньюни были намного более общительными с чужеродцами. Покойный ныне Тянь тому пример. Вторая часть населения - росские по происхождению и языку амурцы. Однако без словенского подданства мало что можно было сделать, а бывшее амурское подданство можно было теперь засунуть.. За пазуху, ёшки-матрёшки. Тут у всех была одна мечта: законная работа. И у нас со Втораком, фамилия которго оказалась Никонов, тоже. Это было наше больное место. Чтобы найти денег на лечение Миланы нам нужна была постоянная работа. Тогда можно взять ссуду в банке. Но у меня с Никоновым не было обычных мирных ремёсел. Те работы, на которые не нужны ремесленные знания, были тяжёлые и низкооплачиваемые. Вроде грузчика или дворника. Хотя если бы не срочность, то начать можно было бы и с них. В словенскую армию нас тоже не возьмут. Не, меня не возьмут. А Никонова возьмут. С его подготовкой и настоящим боевым опытом - точно возьмут. Вот только после принятия им подданства. По закону солдатом Союза может быть только подданый Союза. До подданства Никонову чуть ближе чем мне. Его прошлые заслуги и опыт помогли бы, будь у него документы с подтверждением. А так - на слово никто не поверит. Чем докажешь, что в Княжьей дружине служил? Нет доказательств? Гуляй. Хорошо стрелять и руками-ногами кирпичи ломать много кто умеет. Может ты вообще беглый военный преступник и вовсе не из АК? Точно?.. Вобщем с работой было хреновато. Хотя появилась вроде новость о наборе рабочих на лесозаготовки. И недалеко, вёрст сто от Велесославля. Может хоть разнорабочими пристроимся. Зато там берут без подданства и даже выписывают разрешение на работу. А это уже шаг к подданству. И счёт в банке можно открыть. Через неделю будет ясно - правда или соврали про лесоповал.
Дарина жила со мной в семейном бараке. Вообще-то её должны были отправить в приют, но помогли Боги и справка от врачей. Я смог убедить чиновников в том, что девочку можно доверить мне на попечение. Тем более, что когда они Дарине сказали, что отправят в приют, то она так вцепилась в мою руку - у меня потом синяки были. Я показал справку из больницы, где говорилось, о душевном расстройстве Дарины Юэн. Мол, её нельзя сейчас разлучать с единственным родственником. Чиновники нехотя согласились, бурча, что совсем негоже оставлять несовершеннолетнюю девчонку с двадцатилетним парнем. Нам выделили светлицу и сказали, что будут постоянно проверять. Дарина заняла одну половину светлицы, я другую. Разгородились лёгкой перегородкой. Всё же девочке надо и переодеваться, и ко сну готовиться не на чужих глазах. Слышалось это гораздо роскошнее, чем было на самом деле. Бараки совсем не были основательными. Временные строения из тесовых щитов с волокнистым утеплителем в сибирских погодах показывали себя не с лучшей стороны. Стены холодили, внешние углы часто промерзали так, что появлялись льдышки. Паровое отопление только называлось паровым, являясь в лучшем случае просто водяным. Уборные были отдельные, слава Богам. А вот мыться... В светлицах теплота редко поднималась больше шести нютонов, в совмещённых с уборными мыльнях было нифига не теплее. Может кто-то в них и мылся, но я таких смельчаков не знал. Думал, что занимавшийся самбо Никонов "могёт" и спросил его как-то об этом. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего и даже передёрнулся. Я тоже не решался на такое и уж тем более не мог заставлять Дарину мыться в том холодильнике. Мы ходили в общественную баню, как и большинство посадцев. Через день или два ходили. Стоила помывка сущие гроши, парилка тоже была дешёвая. А ещё там была прачечная самообслуживания! Так что мы ходили в эту благословенную баню с удовольствием. Пока стиралась наша одежда, Дарина уходила в женскую половину, а я в мужскую. Потом мы встречались в прачечной, забирали одежду и шли домой. Как странно. Мы уже назвали эти трущобы "домом". Наверное людям необходимо место, которое они могли бы считать домом...
Готовили мы с Дариной по-очереди. Обычно я делал завтрак - Дарина ещё та соня. Мне поначалу приходилось чуть ли не за шкирку вынимать её из постели, чтобы она не опаздывала в гимназию. Потом привыкла, но всё равно по утрам она была тормознутая и более угрюмая чем обычно. Я временами не понимал что у неё за настроение, злится она или радуется. Девочка, если не считать время с Миланой, почти не говорила. Если со мной она ещё как-то общалась, то с другими людьми почти не разговаривала по своей воле. В лагере было много детей и подростков, но девочка сторонилась свестников. В государственной гимназии Дарина держалась особняком. При том, что училась она хорошо, в жизни класса и гимназии не участвовала. Мало того - она плохо относилась к мужчинам. Настолько плохо, что полностью уходила в себя от одного более-менее резкого замечания со стороны учителей-мужчин. Бывало дралась с мальчишками, дралась по-взрослому, до синяков. И это не всё. На уроках гимнастики она несколько раз выходила из себя когда учитель-гимнаст пытался помочь ей сделать упражнения и при этом прикасался к ней. Отшатывалась и грубила. Один раз даже ударила. Помню, меня тогда впервые вызвали в гимназию.
В стареньком, порядком обшарпаном здании я некоторое время ходил по коридорам, пытаясь отыскать палату управляющего. Гимназия напоминала ту, откуда мы выручали узников в Амурском княжестве, разве что решёток не было. Я старался об этом не думать, но посетила догадка, что и Дарина может так думать. Мне показали дорогу до палаты, я вежливо постучал и вошёл, услышав приглашение. За столом сидела средних лет женщина, в одежде младшей чиновницы и с убраными в тугой хвост тёмными волосами. Лицо у неё было доброе и уставшее, как и положено руководителю такого бедового хозяйства. На столе громоздилась толстая стопа бумаг, какие-то папки лежали на соседнем столе, а в шкафу виднелись ещё и старые папки. Женщина вроде бы даже была рада нечаянному перерыву, однако для порядка строго спросила:
– Вы по какому вопросу, товарищ?
Я всё не мог привыкнуть к тому, что в Союзе подданые гордятся своим общественным равенством. Они и обращались друг к другу "товарищ", подчёркивая товарищество между всеми поддаными. Все вокруг были друг другу товарищами. В идеале, конечно. Всё равно я пока не понял - как подданные все равны, но есть княжеская власть? Однако в чужое капище со своими порядками не ходят. Я замялся на пороге, испытывая непонятную робость перед гимназической руководительницей. Словно я учащийся, а меня вызвали для беседы по поводу успеваемости. Чуть не замямлил по старой привычке: "Я - чо? Я - как все". Но справился с наваждением и почтительно ответил:
– Я двоюродный брат Дарины Юэн. Меня вызывали из-за её поведения.
– Дарина, Дарина.. Взрыв на химии?
– Нет. Гимнаста ударила.
– Ах да! Юэн!
Гимназуправша склонилась над столом, поискала во внутренних ящиках что-то и потом положила передо мной лист из прописи.
– Что это?
– Сочинение. В седьмом классе было сочинение на вопрос "Почему я люблю жизнь? ". Дарина написала вот это..
Я пробежался по написанному удивительно ровным почерком: " Жизнь - полное дерьмо." Больше на листе ничего не было. Я даже осмотрел его с другой стороны. Одна горькая фраза. Да уж. А ведь Дарина в чём-то права. Управша укоризненно посмотрела на меня и сказала:
– Разве так можно? Вы меня извините, товарищ... Э?..
– Токарев. Владимир.
– Так вот, товарищ Токарев. Вы меня извините конечно, однако писать такое...
Я перебил её, совсем не заботясь о вежливости:
– У неё есть все основания так написать.
– Что?
– Когда мы бежали из Амурского княжества, по нашей лодке стреляли с маньчжурского винтокрыла и на глазах Дарины тяжело ранили девушку.
– О, Макошь! Какой ужас! Я читала в документах, что Дарина из Амурского княжества, но.. Я не.. Простите!
Женщина потрясённо закрыла рот ладонью и с состраданием поглядела меня. Даже слезинки выступили в уголках красивых, усталых глаз. Я проглотил готовые вырваться резкие солова. В чём виновата эта чиновница? Об Амурской войне средний словенский подданый знает из газет, радиопередач да редких радиовидовых записей. Да, война это страшно, гибнут люди, многие становятся беженцами, всех жалко, но.. Это всё где-то там, дэалеко. А завтра на работу, на службу, детей в ясли отвезти, в лавку заскочить.. Есть, конечно, и неравнодушные, многие из них ехали добровольцами как Тянь. Но в большинстве своём словенские подданые не очень близки к этой войне. Я не могу их в этом винить. До войны вообще мало кто в СССР слышал про Амурское княжество. Эта война для нас, амурцев, стала бедой и крушением жизни, а для всего остального мира это одна из многих кровавых " войн современности.