Солнце светит не всегда
Шрифт:
Тот факт, что она наконец-то перестает пытать его на эту тему, Ян встречает с облегчением. И даже улыбается ей в ответ, ничего не говоря, но интересуясь, потому что когда успокаиваются эмоции, в голове вспыхивает только один вопрос:
– Когда вы только успели спеться за моей спиной?
– Мы и не спевались, просто кое-что обсудили, пока ты витал в своих мыслях и не обращал внимание ни на что вокруг. Если исключить все его замечания касательно женщин и того, что понять мне все это гораздо сложнее на том же основании, то в целом он придерживается той же точки зрения, что и я.
– Ясно, - как-то обреченно вздыхает Ян.
– Да ладно,
– Даже не знаю, что страшнее, то, что я могу надеяться на вашу помощь, или то, что вы наконец-то в чем-то сошлись.
– Это ненадолго, - успокаивает его Нора.
– Сегодня он опять расскажет нам в очередной раз, что женщина ничего не стоит. У меня опять пригорит, и ничего нового не произойдет.
Нового действительно ничего не происходит. Они как обычно встречаются уже непосредственно в кабинете, еще чуть медлительные, окончательно они просыпаются, когда приступают к подготовке ингредиентов.
У Яна самая любимая часть - выведение искр огня горных драконов из стазиса. Те, кто этот огонь собирает и заготавливает в качестве ингредиентов для продажи, любыми способами заставляют драконов изрыгать пламя, чьи искры тут же вводятся специальными заклинаниями в состояние стазиса. И тогда огонь твердеет и превращается в подобие огромных красных сосулек. Выводить их из состояния стазиса тоже нужно специальными заклинаниями, тогда огонь стремительно вспыхивает в воздухе и его нужно очень быстро обработать в слизи акареса - вертлявого травоядного зверька. Тогда огонь оседал в котел, и к нему можно было постепенно присоединять все остальные ингредиенты.
В первый раз было чуточку страшно, но оба они внимательно наблюдали за Нэром, который, прохаживаясь по способностям к зельеварению женщин и нарвавшись на свою первую стычку с Норой, все-таки показал им, как это делать правильно.
Теперь они уже стали асами.
Однако они с Норой, похоже, мыслят одинаково, потому что Нэр спрашивает его почти о том же самом, что и Нора.
– Ну что, стоит она того, парень?
– Второй раз Ян это не хочет обсуждать, Нэр, да с вами он и не станет.
– А ты уже пыталась? Боишься, что он окрутил бабу, а не она его?
– скептически взирает на нее Нэр, а его голос становится хрипловатым.
– Ничего, иногда справедливость торжествует.
– Да, а тайная ассоциация меркантильных стерв, в которой я, как и всякая женщина, состою, рвет и мечет, строя новые коварные планы, как бы досадить несчастным мужикам. Нэр, вы бы себя хоть со стороны послушали, а? Или у вас уже с такой страшной скоростью прогрессирует маразм?
– Главное, парень, не допусти, чтобы эта стерва вцепилась тебе в горло, а они могут, - подчеркнуто игнорирует Нэр все высказывания Норы в свой адрес и не слышит ее возмущенного шипения.
– Но в чем я с тобой согласен, - вдруг он поворачивается в ее сторону, - так это в том, что в случае разрыва с этой дамочкой у Яна могут быть проблемы. Так что следи, чтобы она не окрутила тебя, лучше сам зажми ее покрепче, - завершает свое напутствие Нэр.
– Вы уже и это обсудить успели?
– чуть не стонет Ян от бессилия.
– Мда, похоже, ты и правда выпал из действительности, - сочувствующе тянет Нора.
– Не позволяй долгому отсутствия секса затуманить себе разум, - подчеркивает Нэр.
– Ну вам-то он уже в любом случае не грозит, Нэр, - цокает языком Нора.
– Женщина, помолчи, тебя никто не спрашивал.
– Да ладно, неужто по больному бью?
– Хватит, пожалуйста, - снова машет руками Ян, пока эти двое не промололи себе все языки в бессмысленных спорах. И на секунду все становится, как прежде, как будто ничего нового не случилось, как будто всегда они так стояли в одном кабинете, работали бок о бок и спорили, спорили, спорили не пойми о чем. Как будто бы так было, есть и будет всегда. И как будто не ворвутся в его жизнь никакие посторонние факторы. И как будто не ворвалась в его жизнь волевая и решительная, привыкшая с легкостью брать, что она хочет, Серверджина Рафстер.
***
Как она и предполагала, Ян Лайтмер возмущаться не стал. Он, в общем-то, никаких протестов не высказал и никак своего несогласия не проявил. Серверджина сочла молчание за добрый знак, а потому приступила к наиболее лакомой части своего плана - эксплуатации Яна Лайтмера в свое удовольствие.
Она несильно лезла в его жизнь.
В конце концов, у нее и без него находилось немало дел, однако в свободную минуту она просто шла к нему, и, как правило, он никогда не высказывал ни слова против. Иногда ей казалось, что Ян Лайтмер просто смирился с тем, против чего, однако, особо против и не был.
Для него ведь в этом же были свои плюсы.
Он все еще провожал голодным и преданным взглядом девчонку Нору Цюрик. Это был не самый приятный пунктик, препятствие, которое не устранишь сразу, но если постараться… Убрать можно все.
Серверджина решила не торопиться. В конце концов, времени у нее предостаточно. Такие, как Лайтмеры, - закоренелые однолюбы. Ждать, что он внезапно воспылает к кому-то чувствами… Было бы весьма глупо. Так что он находился целиком и полностью в распоряжении Серверджины.
Она знала, что хорошо трахается. Во всяком случае, все ее любовники своими стонами и оргазмами подтверждали это. У Яна Лайтмера, как она и предполагала, опыт оказался не просто нулевой… Ничтожный. Нет, все, конечно, было не так безнадежно. Но в первые разы чувствовалось, что двигался он с неуверенностью, с сомнением. Так трахаются люди, у которых либо долго никого не было, либо наблюдалось крайне мало партнеров. Ян Лайтмер страдал и тем, и другим.
Да-а-а, до своего отца, темпераментного и страдающего от всевозможных комплексов, угрызений и самоедства по поводу своих предпочтений, трахающегося всегда, словно в последний раз, Велигда Лайтмера, его сыну было далеко.
Впрочем, если Серверджина и закатила глаза, то сделала это настолько умело, что он ничего не заметил.
Ян Лайтмер не был асексуалом, чего она опасалась и что могло бы все усложнить, нет, ей удавалось будить в нем мужчину, его тело отзывалось на ее ласки и реагировало должным образом… Единственное, требовалось провести более серьезную, чем приходилось раньше, работу.
Но в этом и заключалась особая… Прелесть.
Искушенные у нее уже были. Те, кому одновременно было все равно, какое женское тело перед ними, и кто был отъявленным гурманом, требуя от своих партнерш фантастических навыков. Женщины бились за них. Они обладали привилегией выбирать, с кем провести ночь. Были и женщины, выбивавшиеся из этого правила, одного ранга с ними, охотницы, такие же, как эти мужчины, и Серверджине повезло, что она принадлежала к категории хищниц. Хищниц, готовых биться и в то же время готовых на любой разврат. Сколько раз она стояла на коленях и делала те вещи, что многие считали унизительными.