Солнцеворот
Шрифт:
Час назад она понимала Кастилоса, понимала его молчаливую замкнутость. Но теперь его угрюмость казалась ей смешной. Причину мысли принцессы обегали стороной, с непостижимой ловкостью. Ну чего он насупился? Всё ведь прекрасно: они живы, они идут к Кармаигсу, и скоро, должно быть, встретят Левмира. И Аммита, и Сардата — те ведь тоже знают, куда идти. А потом — придумают что-нибудь.
Глупо переживать из-за прошлого, решила принцесса. Из-за будущего — тоже. А настоящее всегда терпимо. Сейчас она даже спокойно могла
Выйдя к костру, Кастилос бросил на землю козленка со свернутой шеей и встал над похрапывающим Роткиром.
— Значит, так, — произнес Кастилос.
Лишь сейчас принцесса почувствовала укол тревоги. В голосе Кастилоса звучала приближающаяся буря. Из крохотного своего опыта жизни Ирабиль знала, что самое ужасное существо — это человек, который не может нанести удар настоящему врагу и, в отчаянии, бьёт друзей. Ужаснее может быть лишь вампир в такой ситуации. Вампир, чья страсть, как оказалось, — защищать её.
Поздно, слишком поздно эти мысли пришли в её голову. Одновременно с тем, как ботинок Кастилоса врезался в беззащитный живот Роткира.
От удара Роткир проснулся, вскрикнул. Его отбросило на край полянки, к толстой уродливой сосне. Миг — и Роткир оказался на ногах. Одной рукой он держался за живот, другой нащупывал рукоятку меча. Часто моргал, видно, с трудом стряхивая сон…
Сон! Конечно, это ведь наваждение.
— Перестань! — крикнула принцесса, но её никто не слушал. Оба её спутника смотрели друг на друга и видели врагов.
— Я велел тебе охранять ее, — сказал Кастилос, медленно приближаясь к Роткиру, который так и не обнажил меча. — Ты позволил себе уснуть.
Роткир тряхнул головой, провел ладонью по лицу, словно пытаясь снять залепившую глаза паутину.
— Это старушка! — продолжала Ирабиль. — Она пришла к костру и усыпила его. За ней я пошла в лес. У нее есть домик, и она…
Кастилос повернулся к ней, и в глазах его полыхнуло алое пламя.
— Хочешь сказать, здесь был кто-то чужой?
— Д-д-да, — пролепетала принцесса.
Роткир вскрикнул — Кастилос оказался рядом с ним, схватил за горло, приподнял и прижал к стволу дерева.
— Отпусти! — прохрипел Роткир, вцепившись в руку Кастилоса. — Не видел я никого! Сам не знаю, как сморило.
— Не видел, да? — Голос Кастилоса был спокойным, и от этого спокойствия у Ирабиль дрожали колени. — Так была старушка, или нет?
— Нет! — каркнул Роткир.
Ирабиль не знала, что сказать. Она видела, видела эту старушку, шла за ней, говорила с ней, но кто она была? Куда делась? Зачем приходила? И откуда, откуда, во имя Великой Реки, взялось это сказочное настроение, которое теперь грубо втоптано в грязь? Всё казалось таким нелепым сейчас.
— Нет, — всхлипнула Ирабиль. — Пусти его, это я виновата.
— Даже если ты, разбежавшись, ударилась бы в дерево головой, виноват в этом был бы он, — заявил Кастилос. — Можешь сколько угодно меня ненавидеть, но больше я не оставлю тебя с тем, кому не доверяю.
Быстрым движением Кастилос выдернул нож из-за пояса Роткира.
— Мне надоело слушать твои бесконечные шуточки и похвальбу. Тебе всё нипочем, ты из любой грязи выйдешь, улыбаясь, любую потерю переживешь. За это тебя ценил твой отец, но не я. Сейчас и здесь мне нужен боец, которому я могу доверить самое дорогое.
Роткир, все это время пытавшийся вырваться, выкрутить руку Кастилоса, замер. Глаза его сощурились.
— Отец? — прохрипел он.
В его сердце вонзился нож. Глаза широко распахнулись, но почти сразу поблекли и закатились. Безжизненное тело рухнуло на траву.
— Странный лес, — сказал Кастилос, усевшись возле костра. — Дикого зверья вообще нет. Как будто вывел кто. Если Эрлот умудрился ещё и такое провернуть — я в восхищении. В Кармаигсе сейчас, должно быть, истинный свинарник.
Принцесса, раскрыв рот, переводила взгляд с Кастилоса на мертвого Роткира и обратно. Что… Что сейчас произошло? Как такое может быть?! Она что, с ума сошла?!
— Ты что сделал? — прошептала она.
— Просто шел и шел. Увидел козленка, убил его. Вот как он умудрился тут выжить? Что, здесь нет волков? Нет медведей? Тут даже птиц нет, ты заметила?
Ирабиль подняла руки и обнаружила, что они трясутся. Как ни старалась, она не могла остановить дрожь. Всю её колотило, в глазах помутилось.
— Что ты наделал?! — завизжала она.
Бросилась к Роткиру. Ноги не слушались, одна зацепилась за другую. Упав на колени, принцесса поползла. Когда ладони коснулись рубашки Роткира, Ирабиль застонала.
Не может быть. Не бывает такого!
Мысли о Кастилосе ушли, растворились в более страшном открытии, чем безумный вампир: Роткир мертв. Этот назойливый веселый парень, бесстрашный и бесстыдный, никогда больше не будет шутить и смеяться, не улыбнется, не рассердится. Он — мертв.
Ирабиль выдернула нож из-под ребра. Положила окровавленное лезвие на запястье, но не успела сделать разрез. Вспомнила, что не может остановить сердца, что она — лишь жалкий, бессильный человечишка.
— За что?! — простонала она. — Прошу тебя, Река, один только раз, дай мне силы вернуть его!
Река молчала. Река молчала всегда. Канули в веках те времена, когда она, говорят, отвечала перворожденным.
Нет. Не будет никакой силы, не будет чуда. Река не делает подарков, она принимает жертвы и отвечает на них, лишь на них. Но какую жертву могла предложить Ирабиль?