Солнцеворот
Шрифт:
«Завтра, — сказал вчера Чевбет, прежде чем отпустить детей, — урок проведу не я. У вас будет новая учительница, и я надеюсь, что у вас хватит достоинства принять её благосклонно. Полагаю, вы достаточно взрослые, чтобы я мог оставить вас наедине с нею. Она сможет рассказать вам такое, чего я не сумею».
Ну и где же эта учительница? Кто она? Почему опаздывает? Чевбет никогда не задерживался, он начинал урок тотчас, как последний ученик заходил в класс. Дети не привыкли ждать, и сейчас они начинали возмущаться. Некоторые смеялись. Мальчишки затеяли
Но вот скрипнула дверь, и в классе сделалось тихо. Чевбет их к этому приучил. Одного его взгляда дети боялись больше, чем грозного окрика смотрящего вампира. Те, кто сидел ближе ко входу, заметили фигуру дворецкого. Он стоял, вытянувшись, будто перед внезапно вернувшимся Кастилосом, и держал открытой дверь.
Скрипнула половица, послышались шаги. Сагда не заметила, как начала грызть краешек пера. Кто же, кто же там будет?! Остальные ученики затаили дыхание…
Учительница вошла в класс. В её взгляде, брошенном на сидящих детей, было столько же потаенного страха и настороженности, сколько в их взглядах. Но она старалась вести себя достойно. Прошла к столу, положила на него книгу и ворох бумаг, которые принесла с собой, и повернулась к классу.
— Здравствуйте, — прозвучал её тихий голос. — Сегодня я проведу ваш урок. Меня зовут…
— Ты?!
Сагда вздрогнула, услышав этот голос. Повернула голову, увидела, что Унтиди отложила карандаш, обеими руками вцепилась в стол и сверлит учительницу взглядом, полным ненависти.
Учительница на мгновение прикрыла глаза. Потом сжала кулаки и, отважно заглянув в глаза Унтиди, ответила:
— Да. Я. Если кто-то из вас не знает, меня зовут Арека. Давайте начинать.
Чевбет дожидался её в библиотеке. Стоило Ареке переступить порог, старый дворецкий наполнил чашку чаем и приоткрыл вазочку с сахаром. Арека постояла в дверях, прижимая к груди кипу бумаг. В голове царила благословенная пустота. Скоро она поредеет, уступит место мыслям, и вот тогда начнется кошмар. Уже сейчас подрагивали руки и ноги.
— Они дети, — сказал Чевбет. — Не судите их строго.
Арека тряхнула головой, подошла к книжному шкафу, сделанному из темного лакированного дерева. Вернула на место книгу, которую взяла для урока. Книгу, которая так и не пригодилась.
— Я не сужу, — тихо сказала Арека. — Это они меня судят. За что?
— Множество причин. — Чевбет подвинул чашку. — Но давайте сначала разберемся, что произошло.
Арека не хотела пить чай, но всё же уселась в кресло и взяла чашку. Хотя бы с Чевбетом ей нужно было сохранить хорошие отношения.
Старый дворецкий её пугал. Взгляд его казался порой жестоким, но выражение лица неизменно оставалось доброжелательно-равнодушным. «Он и убивал бы меня с таким же лицом», — думала иногда Арека. Однако в Чевбете ощущалась некая сила, враждебная той, другой силе, что собиралась уничтожить мир. И Арека хотела подружиться с нею.
Глотнув обжигающий губы напиток, она принялась рассказывать, заново переживая всё, что произошло в классе.
Чья это была идея, теперь уже невозможно было сказать. Той страшной ночью, когда в её спальне появилась Атсама с пеплом Мальчика на руках, они говорили до утра. Герцогиня выложила всё, что знала. И, хотя знала она немного, услышанное повергло Ареку в ужас. Много ночей потом снился ей Кармаигс, тонущий в крови, заваленный истерзанными трупами, и над ним раскатывался смех Эрлота, безумный и счастливый.
«Нужно что-то делать!» — это точно сказала Арека. И они начали думать, строить безумные планы, пока, наконец, Атсама не заявила: «Умрут почти все, смирись. Но кое-что можно успеть урвать, это и есть политика. За маленький кусок — маленький спрос, а вырасти из этого куска может очень многое». Арека не сразу смирилась с этим. Залитый кровью Кармаигс с каждым днем становился реальнее. Но и пепел Мальчика тоже был реальным, реальнее некуда.
Иногда кошмар нельзя предотвратить. Но можно спасти от кошмара хоть кого-то.
Атсама отказалась участвовать. «Как ты себе это представляешь? — спросила она. — Я должна войти в барак Эрлота и сказать детям, чтобы пошли за мной? А если они не пойдут, то что? Тащить их силой по одному? Гоняться за ними? А как потом убедить их сидеть на месте?»
Она была кругом права. Она ждала, что Арека склонит голову и признает поражение, так ей было бы легче. Но Арека подняла голову и сказала: «Хорошо. Тогда я».
Она помнила, как впервые вошла в барак и попыталась заговорить с кем-то из томящихся там мальчишек. Принесла еды из кухни. Мальчишка посмотрел на нее дикими глазами и ушел в дальний конец барака. Поднос с нетронутыми пирожками тем же вечером оказался снаружи, на земле, и пара бродячих псов расправилась с угощением.
«Бесполезно, — подвела итог Атсама. — Смирись. Зря я тебе рассказала».
Арека не смирилась. Они спорили, ругались, обсуждали, и в результате родилась эта идея. Арека пришла к Чевбету одна, и они долго говорили. Дворецкий казался ей грозным, непрошибаемым, и Арека потеряла всякую надежду. Когда в конце её сбивчивых объяснений Чевбет сказал: «Хорошо», — она долго смотрела на него, раскрыв рот. Тогда Чевбет вымучил для нее улыбку и добавил: «Я разрешу вам провести урок. Но не знаю, что из этого получится. Вы ведь не хотите мне рассказывать, в чем опасность».
Получилось из этого то, о чем Арека предпочла бы забыть навсегда. Она несколько ночей не спала, думая, что за урок может преподать детям, чем их заинтересовать. А на мысль её натолкнула всё та же Атсама. «Старик, верно, учил их по книгам Освика, — предположила она. — По тем, что он написал для людей. Вряд ли Освик обезумел настолько, чтобы обучить истинному языку своего дворецкого. Двое таких сумасшедших в одном городе — это слишком». Она выразительно посмотрела на Ареку, и та расцвела в улыбке. Действительно! Она ведь едва ли не единственная из людей, кто знает письменность вампиров!