Солнцеворот
Шрифт:
Наконец, дома закончились, и дорога углубилась в лес. Наверное, лес. Очень уж он был ровный и ухоженный, деревья будто по веревке высаживали. Сколько Сагда ни смотрела, так и не смогла понять, что же ей в этом «лесу» не нравится. Наверное, то, что его устроили по указанию вампиров. И дорога была слишком уж неестественной. Каменная, с аккуратными бортиками, не дающими фальшивому лесу подступиться. Однако дорогой, видно, давно никто не занимался, и в одном месте Сагда заметила трещину в камне, через которую пробивалась весёлая зелень травы, торжествуя над серым камнем. Эта мелочь подняла Сагде настроение. Улыбнувшись, она повернулась к Унтиди
Дорога вильнула, впереди забрезжил просвет. Не одна Сагда — все привстали, вытянули шеи, торопясь разглядеть обещанное диво. Настоящий дворец, как в какой-нибудь сказке! Лишь Унтиди, да ещё несколько ребят из старательского поселка сидели, насупившись. У них не было сказок про дворцы, а когда появились, в них дворцы разносили в щепки драконы.
Дворец возникал постепенно. Сначала Сагда увидела резные колонны, блестящие на утреннем свету. Потом — стены. Поначалу в голове даже не отложилось, из чего они. Внимание привлекли огромные окна первого этажа. Взгляд устремился вверх, к окнам поменьше, задержался на венчающем здание цилиндре из голубого мрамора. Цилиндр сиял, слепя глаза, и Сагда, заморгав, поспешила отвернуться. Теперь её внимание привлекли лестницы. Она слышала о том, что ко дворцу ведут четыре лестницы, по числу сторон света, и теперь видела две из них. Со сторонами света у Сагды было трудно, поэтому она для начала прикинула, в какой стороне крепость, потом вспомнила, куда тыкал пальцем Ринтер, голося о страшной угрозе с востока, и, мысленно повернувшись так и этак, пришла к выводу, что они подъезжают с северной стороны, а слева, стало быть, восточная лестница.
Повозки свернули, не доезжая лестниц. Сагда проводила взглядом дивное строение. Всё ещё не верилось, что им дозволят туда войти, пусть даже и ради уборки.
Баронет остановился посреди небольшой площади, по краям которой стояли приличного вида, но все же простые, человеческие домишки и постройки. Стрельнув взглядом, Сагда отметила, что здесь, видно, были конюшни и жилища слуг, и ещё всяческие хозяйственные помещения.
— Флигеля пооткрываю, — заявил баронет, бренча ключами. — Сами ищите тряпки, вёдра — всё, что надо. Вода там, — махнул он рукой в сторону дворца. — У восточной лестницы пруд есть. Давайте поживее тут, до темноты вернуться надо.
Кто-то из взрослых присвистнул, видимо, представив, сколько работы в таком огромном дворце.
Началась сутолока. Даже в флигели слуг короля рвались попасть все подряд. Не только из-за ожившей сказки, к которой подступали исподволь, а потому, что сами уже позабыли, каково это, по-человечески жить. Некоторые взрослые женщины не смогли сдержать слёз, увидев аккуратно заправленные постели, столы, покрытые холщовыми скатертями, ровные стопки чистых тарелок. Здесь жили люди, старались, изо всех сил старались угодить господам. Так почему же, за что у них отняли эту жизнь?!
Сагде с Унтиди вёдер не досталось, им вручили лишь по тряпке, разорвав простынь. Сагда не возражала. Уж чего-чего, а прибираться во дворце ей не очень-то и хотелось. Хотелось в нём ходить и бегать. А может, даже стоять, или сидеть, разглядывая невероятные, непередаваемые красоты, которые даже вообразить-то нельзя.
Десяток женщин, несмотря на их ворчание, оставили тут. Надо было привести в порядок и кухню, для грядущего торжества. Как знать, вдруг кому-то из высокородных гостей захочется человеческой пищи.
Вслед за баронетом толпа подошла к северной лестнице. Сагда и Унтиди, шагавшие в числе первых, поднялись по мраморным ступенькам, держась за руки, как держались всегда, в волнительные моменты. Сагда чувствовала, что её рука дрожит и потеет, тогда как ладошка Унтиди остается холодной и неподвижной. Надежной. Опять она, старшая, полагалась на младшую. Но сейчас было не до угрызений по этому поводу. Двери распахнулись.
Внутри оказалось темно. Свет, пробившийся через раскрытые двери, недалеко убежал вперёд, обозначив коридор с висящими на стенах картинами, и алую линию, выложенную на полу из неизвестного камня. Дети опасливо топтались на пороге тьмы.
— Там, в зале, шторы, — проворчал баронет. — Отдёрнуть надо, светлее будет. А там со свечами посмотрим, как… Ну, я что, сам буду шторы дёргать? Четверо со мной!
Он пошел вперед, ворча, и четверо мужчин, переглянувшись, двинулись следом.
— Сразу бы подожгли, да и дело с концом, — чуть слышно сказала Унтиди. Её голос подрагивал, но не от эмоций, а от усилий остаться голосом, не сверзившись в шепот.
— Это точно. — Сагда и Унтиди вздрогнули, услышав чужого. — И работы меньше.
С перепугу Сагда тут же вспомнила имя оказавшегося рядом мальчишки — Никкир. Лет ему было столько же, сколько и ей, но раньше они никогда не разговаривали. Хотя бы потому, что Никкир редко разговаривал вообще. В школу ходил, и когда Чевбет задавал ему вопрос, он поднимался, лениво, чуть ли не с зевотой отвечал, потом садился и вновь погружался в молчаливое наблюдение мира. Казалось, он постоянно испытывает мир, спрашивает, почему ему, Никкиру, должно быть на этот мир не плевать. Мир изо всех сил старался подтаскивать доказательства, и иногда в глазах Никкира появлялось вялое удивление: мол, надо же, эта помойка ещё шевелится.
Сагда приоткрыла рот. Она уже подбирала слова, чтобы разубедить Никкира, мол, ничего такого Унтиди не имела в виду, просто болтает глупости, прибираться не хочет. Но Никкир внезапно посмотрел ей в глаза, и слова как-то сами собой умерли. Никкиру было плевать. Он пожал плечами, будто подтверждая это открытие Сагды, потом опустил взгляд и посмотрел на руки девчонок. Увидел тряпки и махнул жестяным ведерком.
— Возьмёте к себе?
— Конечно! — выпалила Унтиди, и Никкир кивнул опять. Он утратил интерес к разговору и смотрел теперь, как тьма постепенно уползает из коридора. Далеко впереди, в зале, раскрывали огромные окна, впускали внутрь солнечный свет.
Двинулись к залу. Сагда ревниво косилась на Никкира, которого с такой охотой приняла Унтиди. Что ж, хорошо, конечно. Работать так и так заставят, а без воды много не наработаешь. Вон, пылюга какая повсюду, аж картин не разобрать. А тут — пожалуйста, ведерко, и ещё таскать самим не придется.
Но все равно, присутствие Никкира отчего-то беспокоило. Какой-то он был… Слишком надежный, что ли, несмотря на то, что надеяться-то было особо не на что.
Добрались до зала, посреди которого стояло пыльное кресло, обитое красной кожей. Покосившись на него так и эдак, Сагда решила, что это, верно, и есть то, что называется «троном». Тут же захотелось присесть. И, судя по тому, как вел себя баронет, возможность такая будет. Морщась и то и дело сплевывая, он брезгливо переступал по каменным плитам, безо всякого интереса смотрел по сторонам. Ключи побрякивали на поясе.