Солнцеворот
Шрифт:
Сагда спохватилась, сообразив, что единственная сидит на корточках и с дурацкой улыбкой гладит по голове черноволосую куколку. Никкир осматривался всё с тем же скучающим видом, а Унтиди удостоила кукол лишь беглым взглядом — взялась за ящики под зеркалом.
Сагда встала, стараясь придать лицу отрешенное выражение. Тоже, дитё малое! Она отошла к письменному столу, но взгляд то и дело возвращался к кукле. Сагде казалось, что она станет счастливее, если заберет её с собой. Зачем она тут? Кому?..
— Это, видать, комната принцессы, — сказал Никкир. — Слыхал про неё. Говорят, в тот год, когда всё началось, она пропала. Кто думает, в Храме прячется, а кто — что с каким-то деревенским пацаном сбежала.
— Принцесса с деревенским пацаном? — Сагда не сдержала смешка. — Она ж вампир! Зачем он ей? На перекус?
— Наверно на перекус, — легко согласился Никкир. — А иные, бают, любовь…
— Дуры всякие, — проворчала Сагда.
Она смотрела в окно, на заросший зеленью пруд, у которого на скамейке полусидел-полувозлежал баронет. Он, кажется, вовсе уснул с бьющимся сердцем. Мелькнула озорная мысль забиться в постель принцессы и проспать весь день — всё равно сюда никто не зайдет, побоятся — а потом выйти и сделать вид, что работала. А что? Их трое, и комнат — три. В кои-то веки полежать на мягком…
Дикий вопль прервал мысль Сагды. Она подпрыгнула, обернулась и вытаращила глаза на Унтиди. Та стояла посреди комнаты, держа в трясущихся руках… расчёску. Никкир, приподняв бровь, смотрел на неё от выхода.
— Что? Что случилось? — выдохнула Сагда.
— Это она! Она! — взвизгнула Унтиди, чего за ней раньше не водилось. Казалось, она сейчас с ума сойдёт от восторга.
— Да кто она? Где?
Вместо ответа Унтиди подпрыгнула к ней и сунула расчёску под нос. Сагда сфокусировала взгляд. В расчёске застряла парочка волосков. Один — как будто из золота. Другой — из серебра. Медленно-медленно, смутно и неопределенно шевельнулось воспоминание о чем-то, что рассказывала Унтиди. Но та не хотела ждать и подтолкнула воспоминание:
— Она приходила к нам в посёлок! её звали И, и с ней ещё был Левмир. Это они делали сказки! Это она драконов обещала. Она… Принцесса!
Впервые за все годы дружбы, глядя в светящиеся глаза Унтиди, Сагда не смогла заставить себя даже улыбнуться. Унтиди радовалась, что та, в кого она верила, оказалась вампиром. Да не просто вампиром, а дочерью бывшего вампирского короля. Сагда хотела спросить: «Почему?!».
Унтиди поняла её быстрее неё самой. Но радости в ней было столько, что она не могла не поделиться. И бросилась на Сагду, обняла её, сильно-сильно стиснула своими ручонками.
— Теперь всё будет замечательно, — услышала Сагда её шепот.
Будто в поисках спасения Сагда перевела взгляд на Никкира. Тот пожал плечами и улыбнулся — чему-то своему.
Герцогиня Атсама примеряла уже третье платье, когда снаружи послышались звуки подъезжающей кареты.
— Ну и кто бы это мог быть? — пробормотала Атсама, вертясь перед зеркалом. — Если принять во внимание, что Вечного я не чувствую…
— Госпожа, это фаворитка короля, — прощебетала, желая выслужиться, одна из двух служанок, помогавших герцогине с примеркой.
— Неужели?! — закатила глаза Атсама. — Правда-правда? Самого короля? О, какая честь… Вон отсюда. Обе.
Девушки уставились на госпожу, как скоты перед убоем.
— Брысь, сказала! — повысила голос герцогиня. — Скройтесь там, где существуете, и обсудите что-нибудь такое, что через полсотни лет не будет иметь никакого значения, равно как и вы сами.
Служанки исчезли. Атсама не могла не вспомнить, что полсотни лет назад служанки скрылись бы раньше, чем она раскрыла рот. Теперь же приходилось повторять дважды. Дело, разумеется, не в людях, дело в ней…
— Теряешь хватку, — заявила Атсама отражению, слушая, как быстро, зло стучат по подъездной дорожке каблуки Ареки. — Когда ты в последний раз убивала?
Память отозвалась, показав хромого мальчишку в лесу. Атсама скорчила болезненную гримасу. Она извлекла из потайной складки платья кинжал, с которым не собиралась расстаться даже на церемонии и после нее — мало ли что может прийти в голову Эрлоту? А с оружием она будет чувствовать себя куда более спокойно, потому что умеет с ним обращаться, быть может, не хуже того же Эрлота, — и резко повернулась ко входу.
Дверь распахнулась, Атсама взмахнула рукой. Свистнув в воздухе, кинжал вонзился в косяк, на полпальца разминувшись с головой Ареки. Та лишь запоздало отмахнулась, как будто ей докучал комар.
— Они не пришли! — выпалила фаворитка, глядя в лицо герцогине.
— Кто? — поинтересовалась та, переводя взгляд со своей ладони на торчащий из косяка кинжал.
— Никто! — Арека всплеснула руками.
— Поразительная наглость. Я их всех испепелю сей же ночью.
— Кого? — озадачилась Арека.
— Никого, — пожала плечами Атсама. — Ты что, совершенно не испугалась, когда я бросила кинжал?
— Ой, да отстань ты со своими глупостями! — Арека застонала, прошла к стене и упала в кресло. — Испугалась. Ты — страшная и беспощадная. Довольна?
Атсама покачала головой. Чем тут быть довольной? Конечно, Ареку можно не принимать во внимание, она всё-таки её п… подруга. Даже в мыслях Атсама с трудом произнесла это слово. Как интересно бывает. Иногда говорить легко, а сделать сложно. А иногда всё уже сделано, а сказать — язык не поворачивается.
— Ладно. Кто там к тебе не пришёл? Кстати, я недовольна. Ты не должна так ко мне врываться. По крайней мере, пока Эрлот торжественно мне тебя не подарил.
— Дети, — скрипнув зубами, откликнулась Арека. — Сегодня должен был быть урок, а они не явились.
— Должно быть, поехали во дворец, — безмятежно предположила Атсама. Она вновь вертелась, рассматривая платье, и морщилась. Всё было не то. Подобрать тот необходимый баланс между распущенностью и целомудрием никак не удавалось.
Арека вскочила с кресла, покраснев от возмущения и всё ещё кипящей злости.