Солнечные часы
Шрифт:
— Здесь? — спросил один из фашистов с серебряными значками на погонах.
— Здесь, здесь, господин офицер, — как болванчик, закивал старик головой. — Сюда пожалуйте, сюда.
Звякнула щеколда калитки.
— К нам, — прошептал Саур и побледнел.
Разлука
Первой и довольно нелепой мыслью моей было запереть двери. Я бросился на кухню, Саур за мной, но дверь раскрылась раньше, чем мы успели подбежать к ней. Тогда я стал на пороге и, растопырив руки, сказал:
— Тут больные. Нельзя!
—
Старик дребезжаще подхихикнул ему, потом повернул ко мне свое толстое лицо и крикнул, точно выплюнул:
— Пошел, дурак!
Сзади меня послышался звук, похожий на рычание. Я оглянулся: изогнувшись, будто для прыжка, Саур смотрел на старика, и в его глазах вспыхивали зловещие огоньки. С тем же удивлением офицер посмотрел на баранью тушу, которая, как принято здесь, сушилась на весу под потолком, и в сопровождении старика прошел в большую комнату.
— Это он, — шепнул мне Саур. — Волк!
Я и сам уже догадался, что толстый старик был тем таинственным посетителем, которого Байрам спустил с лестницы. Мы поспешили к Байраму, но солдат нас не пустил. Мы остались у двери.
Офицер сел на стул около кровати Байрама и по-русски, почти без акцента, сказал, вежливо улыбнувшись:
— Как ваше здоровье, господин Байрам?
Байрам глянул, точно гвоздем метнул, ничего не ответил и опять опустил глаза.
— Я понимаю, — сочувственно наклонил офицер голову. — Вам разговаривать трудно, но мы постараемся не утомить вас. Более подробный разговор мы отложим до времени, когда вы окрепнете, а сейчас — лишь в самых кратких чертах. Господин Байрам, германскому командованию известно, что вы являетесь… как бы это сказать… выдающимся исследователем природных богатств вашей интересной страны. Известны, в частности, и те блестящие успехи, которыми завершились ваши труды по отысканию драгоценного голубого минерала. Германские власти высоко ценят ваш… мм… патриотический поступок: вы сохранили от большевиков тайну месторождения. Это делает вам честь. Но большевиков уже здесь нет, и, я надеюсь, вы незамедлительно сообщите нам все интересующие нас данные. О, разумеется, и вы и ваш почтенный друг, господин Алтай Шалимов, — при этих словах офицер осклабился в сторону толстого старика, — будете весьма щедро вознаграждены. Итак, господин Байрам?..
За все время, пока фашистский офицер говорил, Байрам ни разу не взглянул на него. Казалось, он был погружен в какие-то свои думы и даже не замечал, что в комнате есть еще кто-то. Офицер помолчал и вдруг спросил с самым невинным видом:
— Кстати, господин Байрам, где ваш зеленый сундучок?
По лицу Байрама пробежала еле приметная тень.
— О, не беспокойтесь, — поспешил успокоить офицер, — мы совершенно не покушаемся на него. Но в нем, как нам известно, имеется небольшой кристалл. Он интересует нас как образец, только. Вероятно, камень и на самом деле драгоценен, если с ним связывают понятия о счастливой жизни.
Легкая усмешка скользнула по лицу Байрама. Он медленно перевел взгляд на офицера и тихо, но твердо сказал:
— Господин чужестранец, в моем сундуке действительно находятся драгоценные вещи. И это правда, что в руках человека они делают жизнь счастливой. Но какого человека, господин
Мы с Сауром молча схватили друг друга за руки.
Офицера точно кто снизу ткнул шилом.
— Врешь! — вдруг взвизгнул он тонким голосом. Лицо его побагровело, губы затряслись; от всей его вежливости не осталось и следа. — Врешь, азиатская обезьяна! Ты скажешь все! И сейчас же, здесь! Я подвешу тебя к потолку вместо барана! Я… я… Курт!
Солдат шагнул вперед.
Толстый старик прижал к груди свои волосатые руки и чуть не со слезой в голосе заговорил:
— Господин офицер, я вас прошу, не волнуйтесь! Не надо его подвешивать, господин офицер. Он умрет, но не скажет и унесет в землю свою тайну! Я знаю его, господин офицер: он упрям, как злой дух.
Уставясь на старика побелевшими от злобы глазами, офицер зашипел:
— Ты что ж, защищать?
— Нет, господин офицер. — Старик махнул рукой. — Расчет, господин офицер, вот что. Я и по голове стукнул его с расчетом — оглушить, но не убить.
Саур до боли сжал мне руку: так вот кто бросил камень!
А предатель продолжал:
— Есть другой способ, господин офицер, заставить его говорить: надо душу ему прижечь.
— То есть? — хмуро бросил офицер.
Предатель хихикнул:
— Я все рассчитал, господин офицер, вы останетесь довольны. В селении Большой аул есть у него внучка. Так, лет шести девчонка. Он души не чает в своей Шуме, господин офицер. Прикажите привезти ее сюда да на глазах у него, и повесить, а снизу огоньком… Вот тогда он заговорит!..
Лицо офицера расплылось в улыбке:
— Старик, да ты, я вижу, очень неглупая обезьяна! Я сам поеду за девчонкой. Курт! Автомобиль! Или нет: оставайся здесь. Мы пройдем в гараж сами.
Смертельно побледнев, Байрам смотрел на предателя неподвижными глазами: в них был ужас…
— Говори, что будем делать? Говори, ну?
Что делать, я не знал и в отчаянии смотрел на Саура.
Мы стояли в огороде, куда забрались, чтобы решить, как спасти Байрама. Но прошло уже несколько минут, а мы еще ничего не придумали.
На улице рявкнул гудок. Саур вздрогнул, в глазах его мелькнула отчаянная решимость:
— Не знаешь? Так я скажу: мы заколем часового!
Как мне самому не пришла эта мысль в голову! Сейчас офицер с предателем уедут на машине в Большой аул. Солнце уже повисло над хребтом, скоро оно совсем скроется, и, как всегда бывает здесь, сразу станет темно. У Саура есть кинжал. Мы тихонько подкрадемся и всадим его в спину часового. А Байрама у кого-нибудь спрячем.
Опять заревел гудок, нетерпеливо и требовательно. Мы глянули через плетень во двор — и остолбенели: к калитке в сопровождении солдата и старика шел сам Байрам. Забинтованная голова его была гордо поднята, губы презрительно сжаты. На середине двора он вдруг покачнулся и схватился рукой за голову. Старик сделал движение, чтобы поддержать его, но Байрам так опалил предателя взглядом, что тот даже зажмурился, точно под ударом.
Наш план рухнул: офицер переменил решение. Но что, что они теперь намерены делать? Куда повезут Байрама?