Солнечные дни
Шрифт:
– Девочка, мальчик – не такая уж и разница, главное – это будет мой ребёнок.
Да я не ослышался, она сказала не "наш", а "мой" ребёнок. Доктор не обратил на уколовшее меня местоимение ровным счётом никакого внимания и, согласно кивнув головой, преступил к записям результатов очередного осмотра в карточку Насти.
После этого похода в клинику моя жена перестала следить за собой – мыться, причёсываться, чистить зубы. Заснуть, лёжа с ней рядом, стало для меня целым испытанием. Мне всё время казалось, что на одной кровати со мной лежит неизвестный мне, совершенно чужой человек. И дело даже не в том, что теперь от неё пахло не её любимыми
Всё чаще ночью я обнаруживал жену не лежащей в постели рядом со мной, а сидящей в кресле, пододвинутом к окну. Она совсем немного разводила шторы в стороны, создавая узкую полоску свободного пространства, и пялилась туда. Что она там могла видеть? Почти всегда – тьму ночного, закрытого чёрными тучами неба, непроглядность, которую подчёркивали и перечёркивали уличные недомерки фонари, растрачивающие понапрасну свой свет в жалкой попытке скопировать день. А в полнолуние она с кошачьим интересом могла до рассвета наблюдать за качающимися от осеннего ветра силуэтами деревьев, растущих вокруг нашего дома. Отбрасываемые ими тени шептали о своей бесприютности, о тщетности всех надежд: они не сулили ничего хорошего в жизни, и ждать помощи, так получалось, что не от кого. Настя наблюдала за ними, а я смотрел на неё до тех пор, пока она не замечала мой интерес и не возвращалась на своё место. Ложилась на бок, обязательно спиной ко мне, превращаясь в неподвижную мумию.
Встав однажды после такой ночки утром, я, уже сидя в машине, на полпути к работе, почувствовал себя больным. У нас в офисе, в переговорной комнате, в шкафчике хранилась аптечка. Обычный набор лекарств – аспирин, парацетамол, активированный уголь, йод и градусник. Измерил температуру – 36,6, хотя мой лоб горел на все сорок, и кости ломило, как при гриппе. На всякий случай выпил жаропонижающего. Состояние не изменилось, лишь появилась резь в глазах. Сосредоточиться на работе не получалось. Я будто попал в призрачный мир: всё вокруг зыбко подрагивало и мне не принадлежало. Тянуло обратно домой, но не в московскую квартиру, а куда-то далеко. На душе стало тяжело, словно я ребёнок и меня родители отправили за тридевять земель в частный интернат, где всё чужое и враждебное мне. И мне на всё стало плевать. Апатия и безразличие убивали почище, чем выдуманный жар и фантомная суставная боль. Вместо обеда я поспешил в туалет. Ко всем прочим прелестям у меня началась бурная диарея. Пришлось отпрашиваться у босса и срочно бежать к знакомому платному терапевту. На самом деле, никуда я идти не хотел; только значительным усилием воли заставил себя предпринять необходимые действия.
Врач – еврей, умный, знающий, заросший волосом, словно коренной кавказец, с залысинами, тёмными пухлыми губами, крупный телом, спокойный, раньше всегда меня выручал: на его советы я мог полностью положиться и не перепроверять данные им рекомендации у других терапевтов, как я обычно поступал в случаях с незнакомыми мне специалистами.
Он послушал меня, осмотрел, измерил давление, пульс, ещё раз температуру. Ничего не обнаружив, выписал мне направления на общие анализы.
– Модест, с физическим здоровьем у тебя всё тип-топ.
– Наум Филипович, мне хреново.
– По тебе видно. Всё от головы идёт. Нервы у тебя не в порядке. От этого и состояние гриппозное, упадок сил и прочее.
– У меня жена беременная.
– Чудит?
– Да. Чудит – это слабо сказано.
– Надо терпеть. Всё само пройдёт.
Само ничего не прошло. Дни меняли друг друга, как кадры старой, засмотренной до дыр, чёрно-белой киноленты, а мне становилось только хуже. Хождение на работу стало для меня ежедневным подвигом, повинностью, каторгой. Настя вся ушла в себя и ничего не замечала (не хотела ничего замечать), жила рядом, всё дальше удаляясь от меня в дебри мистического психоза. Недели через две, после разговора с врачом, я, собираясь впопыхах на работу, забыл дома пиджак, что, в общем-то, не удивительно, учитывая моё коматозное восприятие окружающего мира. И, представьте себе, в этот день я чувствовал себя значительно лучше. Я не обратил бы на этот случай никакого внимания, если бы на следующий день жена не вышла из своего обычного состояния сомнамбулы, не встала бы одновременно вместе со мной и увидев, что и сегодня я оставляю пиджак дома (сработало подсознание), не настояла на том, чтобы я его надел.
– Модя, смотри, не забудь пиджак, – ласково – я уже от таких проявлений заботы с её стороны и забыл – посоветовала она.
– Да ну, в офисе жарко. Кондиционер барахлит, я в нём всё равно сидеть, обливаться потом не буду.
– Не солидно. А вдруг учредитель приедет? Тебя к директору вызовут. Теперь ты начальник и должен всегда быть на уровне, давать пример подчинённым.
– Действительно. Ты права. – Всё-таки жена у меня умничка, золотце.
Пришлось пиджак одеть. При подъезде к нашему офисному центру мне опять стало плохо. Вернулась вся муть, ощущение нереальности происходящего, жар, резь в глазах, бурление в кишках.
В офисе, правда, было жарковато. Пиджак я снял и повесил на спинку стула. Лучше мне не стало, но хотя бы способность здраво размышлять вернулась. Нездоровая хрень творилась. Что-то здесь не так. Сложив дважды два, я вместе с пиджаком переместился в сортир, заперся в кабинке и преступил к осмотру. Внешне аксессуар любого современного делового человека оставался прежним, никаких там булавок, иголок и подобной атрибутики доморощенных деревенских шаманов я не обнаружил. Ожидал, но я их не нашёл. Так… Стал ощупывать подкладку и под внутренним карманом нащупал плотный кругляшок. Бритвы я с собой не захватил, поэтому пришлось действовать пальцами. Из-под отодранной мной подкладки на ладонь выпала пуговица – небольшая коричневая, с характерным ребристым ободком и всего тремя дырочками.
Пуговица была явно не из пластмассы – похоже на рог или что-то подобное. Ай да Настенька, жена моя горячо любимая (кстати, любил я её на самом деле, несмотря ни на что, сильно-сильно, до разрыва сердца), какой оберег мне подсунула. Недаром, после того утренника на кладбище, якобы в туалет за дом бегала. Консультировалась? Искала? Нет, нашла и воспользовалась советом.
Конец ознакомительного фрагмента.