Солнечные дни
Шрифт:
Вернувшись после обеда на своё рабочее место, я посмотрел через панорамное окно (базировалась наша фирма на двадцать пятом этаже в многоэтажном офисном здании) и чтобы вы думали я там увидел? Да, точно – на улице шёл дождь. Не мелкая изморось, а самый настоящий дождь с крупными каплями, настойчиво барабанящими в наши стёкла.
– Во дают! – заметил Толик – наш менеджер по продажам, толстый, наглый, как и все продажники тип – наш толстощёкий колобок. – А с утра обещали солнце весь день. Никому верить нельзя, – напоследок он хмыкнул и вернулся к телефону – обзванивать потенциальных клиентов.
Дождь в феврале? Да вы шутите. Точнее пошутила моя
К шести часам стало темнеть, а вместе с тьмой пришёл холод. Вместо дождя с неба посыпал снег, и температура упала до десяти с минусом градусов. Об этом редком явлении резкого перепада температур (на двенадцать градусов за пять часов) меня предупреждала жена. Но как она узнала? Раньше способностей предсказывать погоду я за ней не замечал. Выйдя с работы, я ей набрал:
– Алё, Настя. Ты оказалась права.
– Ты о чём?
– Как это – о чём? Город замёрз, как ты и предрекала.
– А-а, это пустяки. Ты уже домой едешь?
– Да, иду к стоянке. В связи с накарканным тобой гололёдом буду часа на полтора позже обычного.
– Хорошо, я тебя встречу.
– Зачем? Холодно, простудишься.
– Ничего не случиться. Надоело. Сегодня весь день дома просидела, пойду погуляю, подышу воздухом, тебя встречу.
– Оденься теплее.
Москва встала. Ехал я домой дольше, чем думал. Настя ждала меня недалеко от стоянки, прогуливаясь в небольшой рощице рядом с домом. Припарковавшись, я поспешил к ней. Поцеловав её в щёчку, и задал действительно волнующий меня вопрос:
– Замёрзла?
Она выдохнула облачко пара и призналась:
– Немного.
– Тогда пошли быстрее, буду тебя горячим чаем отпаивать.
Идти нам предстояло с километр. Миновав два квартала, мы перешли шоссе и задворками направились к нашему дому. На другой стороне шли гаражи автомобильного кооператива и, как водится, жили собаки. Время было позднее и милые дневные пёсики, лениво виляющие хвостиком при каждом появлении нового прохожего, к ночи перевоплотились в озверелых от холода злобных псов. Завидев нас, они с остервенелым лаем покинули территорию кооператива и всей разъярённой стаей покатились в нашем направлении. Я мужчина, муж, будущий отец и мой долг защищать мою женщину – будущую мать моего ребёнка. Страшно заорав, я вышел вперёд, заслонив собой Настю. Собаки на мои грозные крики положили и, не снижая скорости, понеслись дальше. Ситуация грозила серьёзными телесными осложнениями.
Не добежав до нас трёх метров, псы остановились и при этом совсем перестали лаять.
– А ну пошли отсюда! – сделав шаг вперёд, прикрикнул я на них, чтобы закрепить успех.
Мой порыв остановила жена, мягко положив мне руку на плечо. Я невольно обернулся и отшатнулся. Лицо Насти изменилось, заледенело в неподвижную маску грозной языческой богини. Зрачки сузились, щёки побледнели и ввалилась. Настя, вроде как, стала выше ростом. Она вышла вперёд и, смотря мимо собак, куда-то вдаль, поверх их спин, выкрикнула изменившимся, зазвеневшим горным хрусталём голосом единственное слово. Я не понял, что она им сказала, а вот пёсики усвоили его смысл вполне. Понурив головы, и делая вид, что нюхают снег, ища нечто очень важное для них, вся стая, как дрессированная, развернулись и потрусила обратно к гаражам.
Глава 3
Вишнёвый сад цвёл. Выстроившиеся рядами деревья окутал невесомый дым цветения. Вечернее солнце подсвечивало великолепие
Небо начинает темнеть, с востока надвигается туча, медленно расползающаяся по всему горизонту. Становится тревожно, холодно, одиноко. Ветер пробует силы и бьёт сильными порывами: с одним из них на сад, с неба, бросается то, что поначалу воспринималось, как дождевая туча – сотни тысяч крылатых прожорливых насекомых.
Саранча, окрашенная в дикий кислотный розовый цвет, треща и щелкая, падала тяжёлыми колючками на вишни и тут же начала уничтожать цветы, яростно их пожирая. За несколько секунд деревья потеряли всю свою красоту – с них содрали жизнь, насильно отняли весну. Стволы вишен покрыл непрестанно шевелящийся слой розовых вредителей. Словно обглоданные кости облепило материализовавшееся из раковой опухоли представление больного о воспалении. Шуршавший звук нарастал, жужжал. Сейчас деревья падут, и всё это розовое враждебное оно кинется, перейдёт в атаку, заполнит собою весь мир. Ещё секунда, мгновение и…
Я проснулся с ощущением тяжёлого похмелья. Голова неподъёмная, чугунная, руки дрожат, во рту сухо. Вчера я не пил, во всём виноват сон. Реалистичный, как унитаз. Кусающий сознание, словно ядовитый паук. Что со мной? Мне никогда раньше не снились кошмары. И в детстве меня страшные сны не беспокоили. А сейчас, как раз, когда моя жена забеременела, они стали мучить меня с удивительным постоянством. Со временем они не гасли, будто свечи, задуваемые ветром времени, а наоборот приобретали яркость ранящих объёмных вспышек, застывших в моей голове символическими образами приближающейся беды.
И с женой твориться что-то неладное. Она странно себя ведёт. Предсказывает погоду… и тот случай с собаками. Да с тех пор её все животные слушаются. А коты и кошки так вообще дежурят у нашего подъезда, ждут её. У Насти в глубине глаз появилось нечто такое, – не могу описать, – чужое, что ли, постороннее, холодно наблюдающее. Я уверен, что и её мучают плохие сны. Она, правда, про них не рассказывает. Но я чувствую: не только она может угадывать. Не первый год вместе. Потом её живот – он не растёт. Ведь так не должно быть? Анализы в порядке, последние исследования УЗИ показали – плод развивается нормально. Но живот не растёт! Всё такой же плоский, соблазнительный. А ведь она у меня сама, как девочка. Как такое вообще возможно? Наблюдающий её врач говорит: всё нормально. Но я иду по жизни с лозунгом – "Доверяй, но проверяй". Только я пока не знаю, как мне проверить слова доктора.
Я встал, чтобы выполнить свой ежедневный ритуал, но с небольшим исключением. Месяц назад Настя перестала готовить нам завтрак, она стала позднее ложиться и дольше спать. Вот и сейчас я оставил её в кровати вроде как спавшей, отвернувшейся к стене. Как она вчера легла на правый бок, спиной ко мне, так всю ночь и пролежала – не двигаясь, и если бы не её мерное дыхание и грудь, легонько приподнимающая одеяло, пора было бы поднимать тревогу. В первый раз её неподвижность меня испугала. Привыкнуть к ней я успел лишь через три недели. К сексуальному воздержанию привыкнуть было сложнее. Официально мы об этом не говорили, но Настя себя вела так, что становилось ясно – заниматься любовью, будучи беременной, она не намерена. Правильно. Ребёнок родится здоровым.