Солнечный Песок
Шрифт:
— Ого! — воскликнул Рингрин.
— Да, именно так. У истоков реки Кванза мы нашли одно кукурузное поле, где…
Тут у Рингрина зазвонил телефон и оборвал Антониуса на полуслове. Звонок прозвучал в полупустой гостиной достаточно громко и, очевидно, испугал, сидящего в кресле тропа. Он опустил руки, и вяло слез с кресла. Антониус хлопнул ладонями и троп, беспомощно улыбаясь своей кукольной улыбкой, медленно побрёл из комнаты.
— Извини, Ант. Звонит организатор — я отвечу, — с этими словами Рингрин вытащил из корпуса телефона
За те полторы минуты пока зоолог разговаривал по телефону, антропоморф успел преодолеть по ковру семь метров комнаты и скрыться в саду. Он довольно медленно, опустив длинные руки, волочился по ковру и своим движением обратил внимание на Рингрина, говорящего в микрофон.
— До встречи на конференции! — крикнул зоолог телефону и обратился к Антониусу. — Ещё раз извини, Ант. Уже завтра мне нужно начинать работу.
— Ничего, я понимаю, — ответил Антониус, рассматривая, висящие на стене, африканские маски.
— Кстати, а почему твой троп такой запуганный? — поинтересовался Рингрин, выдержав паузу.
— Его я подарил дочери на пятилетие, — начал рассказывать вирусолог. — Сначала он был таким же, как и все такие игрушки - жизнерадостный и динамичный. Но у нас в саду живёт бульдог, что-то он сразу невзлюбил тропа и лаял на него всё это время.
— Интересно. И давно ты купил этого зелёного тропа?
— Четыре месяца назад, — отвечал Антониус. — Мне предлагали игрушку с синей маркировкой, но он показался мне слишком интеллектуальным и дорогим.
— Неужели? — с улыбкой зоолог поставил пустой стакан на столик. — Что он мог делать?
— Рисовать автокисточкой пейзажи, танцевать и ещё что-то. Этакий творческий гном. А этот, дочь назвала его Кактусом, представляет собой некое промежуточное существо между животным и растением. В целом он и ведёт себя как кактус: копирует движения листьев на ветру, подгибает ноги, когда влажно, вытягивается к солнцу. И при всём этом ещё умеет ходить, сидеть, ползать и привязываться к одному месту.
— Очень любопытно! — заинтересовался Рингрин. — А что в нём от поведения млекопитающего?
— Любит гулять с дочерью по саду, играет в мяч, бегает за ней как собака, - делился Антониус своими наблюдениями. — А вот наш бульдог его постоянно облаивает, видимо, чувствует чужое…
Рингрин потянулся и встал с дивана. В гостиной довольно громко тикали стрелки массивных часов. Было тихо и только в саду дома Антониуса слышались какие-то звуки.
— Кактус! Кактус, иди сюда! — громко позвал Рингрин и смотрел в дверной проём.
Антониус расхохотался:
— Ринг, он не слышит тебя — все тропы глухонемые.
— Как так?! А как же они получают информацию о среде? Какие у них органы чувств?
— По-моему, только зрение и осязание, — сказал Антониус, продолжая сидеть на диване.
— Этого не достаточно для полноценного существования! — заметил зоолог.
— Для антропоморфа, очевидно, достаточно. Представь себе
— А как же вкус и вестибуляция? — спросил Рингрин.
— Не знаю, — честно признался вирусолог. — По факту получается, что эта задача каким-то образом решена производителем. Кроме того, Кактус принимает пищу!
— Неужели?! — удивлению, ходящего по комнате, Рингрина не было границ. — Эти игрушки появились всего несколько месяцев назад, и я всегда считал их чем-то вроде автоматов. Что он ест?
— Дважды в сутки его мозгу, назовём это так, требуется специальный физраствор, – отвечал Антониус, вновь перенеся взгляд на маски. – Несколько десятков капсул мне ежемесячно присылает «АВР». Это фирма-изготовитель. Слышал про такую?
— Читал в сети. «АВР» раньше комплектовала биомолекулярные лаборатории по всей Африке.
— Совершенно верно, Ринг. И вот относительно недавно её ведущему биологу Алехандро де Кристо, видимо, удалось очень удачно подобрать ДНК.
— То есть мозг этого Кактуса есть некий самодостаточный молекулярный организм? Да, Ант?
— Верно! И подчиняется общим законам микробиологии. Кстати, Ринг, я ради интереса отдал физраствор к нам на анализ. Так вот ничего особенного: соли, соли, глюкоза и ещё чего-то по мелочи. Короче никакого интеллекта, в отличие от моих вирусов! — пошутил Антониус и тоже поднялся.
— Получается, что у этой биологической игрушки есть своя физиология?
— Я вижу, дружище Ринг, ты всерьёз заинтересовался антропоморфами, — заметил вирусолог и предложил: — Пойдём в сад, заодно и посмотришь на поведение Кактуса. Но учти, всё-таки он вполне себе живое существо.
— Я не совсем в этом уверен, но пойдём, — согласился зоолог на предложение Антониуса.
Мужчины вышли в залитый солнцем сад. Фруктовые деревья, привезённые с разных уголков западного побережья, отлично прижились здесь и, давая густую тень, способствовали отдыху, наполняя воздух сладкими ароматами. Антониус жил в Луанде давно и, как утверждал сам, его предки жили здесь чуть ли не с самой португальской колонизации. Занимаясь всю жизнь вирусами, он сам, тем не менее, любил, как он выражался «приятные биологические формы» и поэтому нанял хорошего садовника, завёл собаку и окончательно переселился сюда - в двухэтажный дом со старым садом.
На узкой центральной дорожке сада, начинающейся от гостиной и заканчивающейся вторыми воротами внешнего ограждения, никого не было видно. По обеим её сторонам находились кусты жёлтых роз, а где-то в глубине сада лаяла собака. Антониус и Рингрин медленно пошли по дорожке и свернули влево, намереваясь выйти к небольшому пруду, окаймлённому зарослями высокой травы. Зоолог шёл первым и разглядывал сад по сторонам, смотрел под кусты — искал Кактуса, ему хотелось внимательнее присмотреться к антропоморфу, понаблюдать за его поведением.