Соломон Крид. Искупление
Шрифт:
Чувствуя ступнями холод каменных плит, Соломон направился к ней. Из переплета торчали остатки потерянной страницы. Грубый неровный край – словно страницу выдрали одним рывком. Вырванная страница была из Книги Исхода, главы двадцатая и двадцать первая, рассказывавшие о том, как Моисей принес с горы десять заповедей на каменных скрижалях.
– Церковь утерянных заповедей, – пробормотал Соломон и двинулся дальше, к центру церкви, вдыхая местные ароматы: пыль, лак, свечной воск, медь, плесень.
Заповеди были повсюду: врезаны в каменные завитки, в деревянные спинки скамеек, выложены на полу медными буквами и даже витражными стеклами – словно бы потерявший
У алтаря церковь казалась мрачнее. Приблизившись, Соломон понял отчего. Каменную кладку, в других частях церкви белую, здесь покрывали темные фрески, изображавшие ночь в пустыне, заполненной кошмарными существами: сгорбленными мужчинами, ссохшимися до скелета женщинами, детьми с черными пустыми глазницами, в драных лохмотьях. Некоторые ехали на истощенных лошадях с торчащими, обтянутыми сохлой шкурой ребрами, с такими же ввалившимися глазами, как у их наездников. А под землей, вылезая из огромной огненной прорвы, кишели демоны с зубастыми жадными пастями и вздымавшими пыль кожаными крыльями. Демоны тянули когтистые лапы сквозь трещины в иссохшей земле. Те, кому удалось схватить ногу либо руку жертвы, тащили несчастных в огонь. А перепуганные люди в отчаянии глядели на далекий свет нарисованных небес. И что-то еще двигалось сквозь тени – бледный призрачный силуэт, шагающий по рисунку к Соломону. Его собственное отражение в большом зеркале, расположенном таким образом, что любой посмотревший на фреску становился ее частью. С одной стороны зеркала был нарисован ангел, с другой – демон. Оба пристально глядели на того, кто останавливался под фреской.
Соломон приблизился настолько, что его отражение заполнило зеркало, и всмотрелся в свое лицо. Он впервые видел себя так детально, но казалось, что перед ним чужой. Ничего знакомого ни в серых глазах, ни в длинном тонком носе, ни во впалых щеках под острыми скулами. В зеркале – неизвестный.
– Кто ты? – спросил Соломон.
Словно в ответ, по церкви раскатился громкий стук. За занавесом, скрывавшим ризницу, послышались шаги. Когда занавес раздвинулся, Соломон повернулся – и оказался лицом к лицу с современной версией Джека Кэссиди. Секунду они молча смотрели друг другу в глаза. На лице мэра промелькнула смесь любопытства и подозрительности. Он окинул гостя внимательным взглядом с головы до босых ног, которым уделил особое внимание; наконец приблизился и протянул руку:
– Вы, должно быть, мистер Крид?
Соломон пожал руку, вдохнул исходящий от Кэссиди химический запах, и в мозгу снова точно открылась дверца. Нафталин. Используется в фейерверках, а также как домашнее средство от моли. Мэр пропах им. На нагрудном кармане пиджака – дырочка с разлохмаченными краями. Темный костюм. Для похорон.
– Вы только что похоронили Джеймса Коронадо, – резюмировал Соломон, и от звука этого имени в руке снова вспыхнула боль.
– Да, трагедия. А откуда вы его знали?
– Я пытаюсь вспомнить. – Соломон снова повернулся к фреске.
Несомненно, здесь что-то есть, какая-то причина, по которой нательный крест привел хозяина к своему большему собрату.
– Впечатляет, не правда ли? – произнес
Разгоревшийся свет продемонстрировал фреску во всех ужасных, мрачных подробностях. На ней оказалось гораздо больше людей. Землю заполняли ссохшиеся тела и черные руки, почти неотличимые от нее, словно сделанные из нее и все еще ей принадлежащие. Лица персонажей выглядели настолько реалистично, будто их списали с конкретных людей. Если так, то что бы подумали эти люди, обнаружив себя увековеченными в образе проклятых среди гротескного пейзажа? Поток отверженных тек по пустыне. Глаза их были устремлены на недосягаемо далекие небеса. Соломон тоже посмотрел вверх и обнаружил то, что раньше скрывали тени: черные буквы на почти черном небе.
Каждый бежит геенны огненной,
Но лишь смотревшие в ее жар и соблюдавшие Господень закон,
Лишь спасавшие ближних превыше себя
Обрящут надежду спасенья от ада…
От этих слов ожог на плече вновь заполыхал болью, возвращая чувство, уже испытанное на дороге: Соломон Крид здесь не просто так. Есть причина и долг, который нужно исполнить.
Лишь спасавшие ближних превыше себя обрящут надежду спасенья от ада…
– Я здесь, чтобы спасти его, – пробормотал Соломон, потирая разболевшееся плечо.
– Кого?
– Джеймса Коронадо.
– Вы? Спасти? Но мы его только что похоронили…
– Я же не говорил, что задача легкая, – ответил Соломон, улыбаясь.
Оба повернулись, когда снаружи вдруг донесся громкий звук, – куда-то спешила «скорая». Соломон почуял сочащийся в двери дым.
Огонь.
Но лишь глядевшие в ее жар…
Сейчас весь город выехал, пытаясь защититься от надвигающегося ужаса. А большинство горожан знали Джеймса Коронадо. Возможно, с ними будет и вдова.
– Вы в порядке? – спросил мэр. – Вы кажетесь немного не в себе. Возможно, вам лучше в госпиталь, провериться?
Соломон снова посмотрел на свое отражение, зажатое между ангелом и демоном. Их нарисованные глаза будто вопрошали: «Со мной ты или с ним?»
«Выясним», – подумал Соломон, и в плече снова отозвалась боль.
Он покачал головой:
– Мне не нужно в больницу. Мне нужно вернуться к огню.
III
Да не будет у тебя других богов
пред лицем Моим.
Выдержка из книги
ИСКУПЛЕНИЕ И БОГАТСТВО
СОЗДАНИЕ ГОРОДА
Мемуары преподобного Джека «Кинга» Кэссиди
В форт Таксон я прибыл, почти издержав золото священника. К вечному моему стыду, нужда подтолкнула меня к попытке продать Библию странствующему проповеднику по имени Бэнкс. Но его оттолкнул размер книги. Бэнкс заявил, что если бы Господь хотел отдать Бэнксу эту книгу, то, несомненно, ниспослал бы ее в меньшем виде. Но зато проповедник рассказал мне об иезуитской миссии к югу от Таксона, где хорошая старая Библия может найти постоянное пристанище на добротном деревянном пюпитре, и никакому бедолаге либо мулу не придется более таскать ее на себе.