Соловьи не поют зимой
Шрифт:
— Ты в порядке? Ты цела?
— У меня немного рука болит, — честно ответила Надя. — В неё угодила острая сосулька. А так всё в порядке. И я вижу, что тебе лучше, правда?
Инчэн улыбнулся и взял девушку за руку.
— Да, спасибо, любимая… — осмотрел её и отдал часть того, что она только что сама ему дала, восстанавливая и избавляя от боли.
Имуги стояла и смотрела на них, пока Инчэн не повернулся к ней.
— И тебе тоже спасибо. За Надю.
Пан Чжэнь отмахнулась.
— Говори, куда идти!
Инчэн ухмыльнулся и указал в сторону персиковой рощи.
— След ведёт туда
Он повёл за собой Надю, не отпуская её руки, и продолжил рассуждать:
— Жемчужина даёт великую силу тому, кто ей обладает. Вероятно, мы встретим опасного, превосходящего нас противника. Однако и у нас есть преимущество. Это один из пяти островов небожителей, на котором сам воздух пропитан духовной силой. Здесь и наши силы удваиваются.
— Пф-ф-ф, — Пан Чжэнь, отстающая на пару шагов, фыркнула. — Это и так понятно, зачем воздух сотрясать лишний раз.
— Я объясняю не тебе, — огрызнулся Инчэн и продолжил: — Работать будем вместе, помогать друг другу и прикрывать. Ты, — он покосился на Пан Чжэнь, — если уж один раз защитила моё сокровище, сделай это ещё раз или сколько потребуется, пока мы не вернём жемчужину.
Имуги надулась, но возражать не стала.
Дальше шли молча. Сначала из зарослей травы они вышли на узкую тропку меж деревьев. Живописный пейзаж поражал взор. Роща уходила вниз по склону и в равнине разрасталась в настоящее цветущее море, а вдалеке под ало-лазурным вечерним небом возвышались заснеженные пики высоких гор. Местами роща прерывалась большими озёрами, отражающими небо. Как хорошо было бы здесь провести время с Надей, остаться и жить, наслаждаясь друг другом, их любовью и этим миром. Но небожители пускали лишь гостей. Тех же, кто желал занять их территорию, в лучшем случае изгоняли…
Инчэн с нежностью взглянул на Надю, но тут же отвлёкся — то, что прежде он принял за одно из озёр, оказалось горячим источником. Средь деревьев над водой поднимался пар, несмотря на тёплый воздух, и над ним, словно пойманные волшебными потоками, кружились лепестки, неспособные ни упасть, ни улететь в сторону.
Со склона было хорошо видно это место, и драконий взор говорил, что жемчужина именно там.
— Нам туда, — со вздохом сказал Инчэн. — Что бы там ни было, там мы найдём её.
Пан Чжэнь нахмурилась.
— Это настоящее? Или видение?
Инчэн пожал плечами.
— Идём.
Он накрыл их временной иллюзией, позволившей подобраться достаточно близко.
Сила жемчужины стала ощущаться почти физически, и Инчэн понял почему. Девушка, сидящая на краю источника, держала артефакт и использовала, не страшась последствий. Вокруг неё летали лепестки, а струящийся пар делал её похожей на мираж. Но она была живая, и едва повернула голову, как Инчэн узнал её — та самая мавка, призвавшая на них нечисть.
«Что ж, это должно быть интересно», — подумал он, переглянулся с девушками и, получив от них знак готовности, напал первым.
Инчэн не стал размениваться на лёгкие приёмы, сразу обернулся драконом и снёс мавку хвостом… вернее, попытался. Она будто ждала нападения и успела ловко уйти от удара. Жемчужина действительно давала ей огромную силу, и даже когда к Инчэну присоединилась Пан Чжэнь, мавка, не прилагая усилий, играючи уходила от ударов, зато сама била метко и точно. От неё летели потоки чего-то мерзкого, тёмно-зеленого, похожего на комья тины, и они обжигали, будучи пропитанными ядом.
Даже когда Надя вновь запела чудесную песню, усиливая и дракона, и имуги, мавка лишь слегка хмурилась, отбивая атаки. Им было не пробиться, но вот Инчэн нашёл удачный момент, развернулся, будто собирался ударить сверху, но повёл хвостом в сторону и задел мавке плечо. Та вскрикнула и схватилась за рану, разозлилась и кинулась в бой по-настоящему. Сначала нежить пыталась справиться с Пан Чжэнь и Инчэном одновременно, потом с ними по отдельности, но вскоре нашла их слабое место.
Инчэн слишком поздно понял, что она задумала. Её сила метнулась в сторону Нади и Пан Чжэнь одновременно, оставляя ему выбор, кого именно спасать. Имуги удалось уйти, но Надя пела и не смогла бы защититься от такого удара, поэтому Инчэн снова обернулся человеком, оделся в серебряную чешую и бросился заслонить её собой. И вместе с тем увидел, как мавка перекладывает желанную жемчужину из руки в руку.
Закрыв собой Соловушку, Инчэн поставил защиту, но не на себя, а на мавку, и та от неожиданности выпустила жемчужину из рук. Инчэн принял её удар на себя и попытался притянуть сокровище.
Получилось. Удар выбил из дракона дух и все силы, но влетевшая в руку жемчужина не только вернула его в прежнее состояние, но ещё и усилила десятикратно.
Внутренне Инчэн уже праздновал победу. Один удар всё бы решил, но вдруг на дне горячего источника что-то сверкнуло. Инчэн схватился за Надю, взглянул ей в глаза, и они оба провалились в неизвестность.
Их окутало золотое сияние, а затем они оказались в незнакомом пространстве, разноцветном, переливающемся… будто живом. Только мгновения спустя Инчэн понял — это нити мироздания, это сеть, связывающая между собой всё живое.
— Не бойся, — сказал он Наде, и хотя она поняла его, из её рта не вырвалось ни звука.
Какое-то время они плыли в этом пространстве, а потом вокруг стали появляться картинки, эфемерные, ускользающие, но тем не менее чёткие и запоминающиеся.
Не сразу, но Инчэн узнал Байцзуна. Перед ним проходила юность предка, он видел его тренировки, дружбу с императором, а затем долгие путешествия. Байцзун ушёл испытать себя, побывать в разных странах, побродить по миру. Кому ещё, кроме восьмого сына прошлого императора, не имеющего претензий на престол, позволялось такое? Только ему.
Его любили везде, его лик украшал картины самых известных художников, о нём слагали стихи и пели песни, девушки только и думали о том, чтобы завоевать его сердце. Но Байцзунь любил мир, любил жизнь и не стремился связывать себя узами с кем бы то ни было.