Соловьи не поют зимой
Шрифт:
Надя убрала телефон, удержав вздох. Конечно, отец теперь места себе не найдёт, но такова уж жизнь… Любимый ведёт её за собой, и она действительно должна быть сильной.
Зимой солнце садится быстро, так что, когда они доели, оно уже коснулось края горизонта над полем. Инчэн встал. С Надей, здесь, в окружении снежных пейзажей, его имя ощущалось теперь таким родным и близким. Он больше не испытывал недовольства, когда его так называли, тем более, что это делала она. Своим волшебным голосом.
— Пора идти, — он взмахнул рукой, и костёр засыпало снегом, а вместе с тем и следы их присутствия. Инчэн подал Наде руку, подхватил с камня своё пальто и посмотрел девушке в глаза. — Мы сейчас сделаем довольно большое перемещение. Твоё состояние стабильно, и ты не слабее меня, но в первый раз от этого может стать нехорошо. На счёт «три» закрой глаза и сделай шаг вперёд, не отпуская моей руки.
Он задержал взгляд на губах Нади, затем склонился к ней, нежно поцеловал и начал считать:
— Один, два, три… — и переместился.
Соловушка шагнула следом, и дракона порадовало, с какой лёгкостью она преодолела столько километров вместе с ним. Но радость быстро ушла. Он почувствовал след имуги, а ещё тех, кто шёл за ней по пятам.
Глава 12
Пан Чжэнь ощущала, как слабеет её духовное тело, но девчонка, в которую она вселилась, действительно превосходила силой многих мастеров. Имуги была поначалу уверена, что сможет добраться до отца вовремя, но за полпути до Китайской границы начала сомневаться. Она не знала существ этой страны, не знала, какие миры скрываются по ту сторону грани, только чувствовала, как жемчужина, которую она так трепетно несёт домой, привлекает тьму, мрак, несравнимый ни с чем, что встречалось ей раньше. Будто само мироздание обретало структуру и собиралось ей мстить.
Пан Чжэнь остановилась передохнуть в небольшом городке, когда чувство опасности стало ускользать от неё. Её смертное тело устало, и она должна была отдохнуть.
Яника лежала на снегу, раскинув в стороны руки, как сломанные крылья. Опять… это опять случилось. Снова для воистину прекрасного мужчины она оказалась… даже не врагом, так, пустым местом. Что такое вонзил ей в грудь дракон, мавка не поняла. Какая-то чужая, но очень мощная сила.
Вот же нелепица… здесь, на Руси драконы — недруги людей, страшные и опасные создания. Но этот, как и его давний предок, несёт в себе что-то совсем иное…
Клинок, поразивший её, горел в груди. Он как будто создал пустоту внутри Яники, в которую извне втягивалось нечто, делавшее её… живой. На чуть-чуть… ненадолго… но мавка ощутила давно забытое — боль. Боль билась ритмичным гулким колоколом именно там, где когда-то у неё было пусть недоброе, но человеческое сердце…
«Тяжело тебе…»
Этот голос пролился раскалённым оловом по неживому телу мавки. Что сделал с ней проклятый дракон своей магией?
— Ты, Григорий? — прошептала Яника. — Убирайся!
Но в ответ услышала лишь сочувственный вздох.
«Напрасно ты меня убила. И другим горе принесла, и самой несладко теперь».
Веки сомкнулись, скрывая от вновь потемневших глаз чистейшее зимнее небо. Еще немного — и польются слёзы. Из той, другой, жизни. Где она ещё видела, как золотятся одуванчики, слышала, как поют соловьи… Где, несмотря на мрак, злобу и гордыню, сердце ещё ощущалось и горело, и проросло однажды яркими надеждами на светлое, нежное счастье…
— Убирайся.
«Яника… врёт народ. Не год, не два, не четыре дано на то, чтобы вернуться… Нет для этого срока. Пока ты ходишь по земле — всегда сможешь по доброй воле отказаться от зла…»
Яника расхохоталась воистину бесовским смехом.
— Куда вернуться?! Нежить я, понимаешь? Да где тебе, ангелу, понять, чем я стала? А ведь я любила тебя, Гриша… Уж как умела… потому и убила. Хватит мучить меня. Убирайся!
И когда произнесла она это в третий раз, затих любимый голос. Рана, нанесённая небесным драконом, так страшно разбередившая былое, затянулась. И уходила память о человеческом…
Мавка села на снегу, потерла ладонью о ладонь. Они у неё ледяные, но сама она этого не чувствует. Дунула на руку — словно из ниоткуда возник на ней осколок волшебного зеркала. Яника захотела увидеть город. Удивляться по-настоящему она ничему уже не могла, но огонёк любопытства ещё теплился.
Когда мавка видела искренне смеющихся, счастливых людей, её глаза зеленели болотной мутью от зависти и злобы. А сейчас море радости было повсюду. Праздник! Странный праздник какой-то, она такого и не помнила. Зачем-то везде, особенно на ёлки, блесток всяких понавешали… Непонятные повозки без лошадей снуют туда-сюда… А вот как одеты девицы, ей понравилось!
Подумала Яника и сотворила себя иллюзорный наряд — сапоги, юбочку короткую (и не холодно девушкам в таких?!), голубую курточку на меху и берет с помпоном из лебяжьего пуха. Наколдованная одежда может долго держаться, это не облик менять.
Ладно, баловство это всё. Нечисть, подручные её, сдохли или разбежались. Слабаки несчастные! Толку от них. Нет, хочешь не хочешь, а придется идти на поклон к силе куда более грозной, древней, таинственной…
Вспомнила Яника, как достался ей осколок волшебного зеркала. Ведь и её любили когда-то… Был он молодым пригожим купцом, заявился к юной ведьме (она тогда ещё Григория не встретила) и заявил: «Жить без тебя не могу! Всё что хочешь для тебя сделаю». Надменная боярышня рассмеялась парню в лицо: «Да что ты мне можешь дать такого, чего у меня нет?». Упёрся: «Испытай меня». А она возьми и скажи: «Отправляйся в Запределье, к царице Подземья, снежной Морене. И добудь для меня зеркало, через которое дочь её смотрит на всё, что делается на Руси. Вот тогда и поговорим». Сказала — и забыла. Несколько месяцев прошло, зима наступила — вернулся! И не с пустыми руками возвратился молодой купец. Поклонился в пояс и подал Янике зеркало, сияющее неземным блеском.
Не успела ведьма толком удивиться и обрадоваться, как явился главный подручный Морены — грозный Мороз-Карачун. Парень зеркало не отдавал, решил насмерть замёрзнуть, но не уступать! Страсть придала ему нечеловеческую силу. Повелитель вьюг вырывал волшебную вещицу, и никто не удержал её — упала, разбилась. Карачун склонился, дохнул — зеркальце вновь сделалось целым. Но ещё раньше Яника сумела ухватить один из осколков, а потом вызвать тени, что укрыли её от морозящего взора снежного деда. Тот исчез со своей добычей, да и парня с собой прихватил.