Солженицын и Сахаров
Шрифт:
Б. Сарнов: "Оскудение художественного дара. Уныло, убого, скучно. Искусственные персонажи".
Л. Аннинский: "Колесо" увязло в глине исторического материала".
В. Кадрин: "Идеологическая пристрастность взяла верх над художником".
В. Максимов: "Сокрушительная неудача. Вместо живых характеров - ходячие концепции".
Ю. Нагибин: "Затемнение громадного ума. Крушение великого писателя"18.
Многие из подобного рода отзывов были явно тенденциозны и поспешны, хотя неудача эпопеи среди российских читателей была очевидна. Сам Солженицын говорил в интервью, что его "Красное колесо" еще найдет, если не сейчас, то в будущем своих читателей, что нынешняя российская публика слишком нетерпелива, она хочет, чтобы книги были покороче и только о современной жизни. Но это суждение было несправедливо. Можно иронизировать над популярностью весьма толстых исто
110
рических романов и книг Валентина Пикуля и Эдварда Радзинского, но нельзя было отрицать той простой истины, что художественное произведение должно обладать хотя бы минимумом занимательности и интриги, которых в "Красном колесе" не было. Что можно было почерпнуть читая на 200 страницах "Августа Четырнадцатого" мельчайшие подробности о передвижениях войск в Восточной Пруссии, или читая на десятках страниц "Октября Шестнадцатого" изложение дебатов в Российской Государственной Думе, переписанные прямо из стенограммы?
В 1995-1997 гг. ярославское издательство "Верхняя Волга" издало полное собрание публицистики А. И. Солженицына. В это трехтомное собрание вошли все статьи, речи, письма, интервью, предисловия писателя с 1965 по 1994 годы. Многие из публицистических произведений Солженицына мы смогли прочесть в России впервые. Пятитысячный тираж этого издания продавался также плохо, и отклики критики были по большей части негативны. "Публицистика Солженицына, - писал, например, Михаил Новиков, - подается так безапелляционно и агрессивно, она снабжена такой разветвленной системой опровержений всех мыслимых возражений, что и спорить не хочется. Диалог невозможен. К тому же Солженицын обижает людей с легкостью, на которую не отваживались ни Достоевский, ни Толстой, которых не назовешь добродушными авторами. Это распространяется как на отдельных людей, так и на целые сословия - можно вспомнить знаменитую "образованшину". Русская интеллигенция и без того была склонна к самоуничижению, а уж после того, как ее никчемность подтвердил писатель и мыслитель нобелевского ранга - комплекс вины у нее достиг размеров необычайных. Этот пламенный, романтический, ницшеанский эгоцентризм Солженицына производит странное впечатление. Но едва ли кто-то обладающий хоть немного более мягким характером, хоть немного большей уступчивостью и чуть менее ортодоксальными взглядами, сумел бы с такой точностью и законченностью выстроить свою жизнь. Сейчас всякое соприкосновение с "новым" возвратившимся Солженицыным, мудрецом и патриархом, вызывает внутреннее метание. Бросает от "ох, как правильно ведь он все говорит" к сложной эмоции, которую передал Достоевский в своем отзыве о Льве Толстом следующими словами: "До чего возобожал себя человек". Солженицын создал себя как сложное культурное явление. Не замечать его нельзя - это стыдно. Описывать невозможно - он сам все о себе написал.
111
Может быть все-таки читать? Слишком тяжело, конечно. Но вот Джеймс Джойс заметил: "Если не стоит читать "Улисса", то не стоит жить". Тот же случай"19.
Еще в 1993 году А. Солженицын начал работу над серией из семи рассказов, которые были опубликованы в "Новом мире" в 1965 и 1966 годах. В 1966-1967 гг. он написал 9 рассказов из серии "крохоток". Позднее все эти рассказы были изданы в Ярославле отдельной книгой "На изломах" - по названию одного из рассказов. Темы этих рассказов различны - эпизоды гражданской войны, 30-х годов, эпизоды из жизни заключенных и писателей, изломы современной "буржуазной" действительности. Рассказ "На краях" посвящен жизни Георгия (Ёрки?) Жукова, крестьянского сына и маршала. Все эти рассказы невозможно даже сравнивать с рассказами того же Солженицына конца 50-х, начала 60-х годов. Писатель был разочарован полным молчанием прессы и критики и говорил что-то о незначительных тиражах "Нового мира". Но дело было не в тиражах, а в явной литературной слабости самих рассказов. Рассказы читались не с интересом, а с трудом. Лично меня поразили в рассказах великого писателя непонятные и невразумительные слова и сочетания слов: "лицеочертание с нахмуркой", "опертые локти", "разговор напрямовшину", "дрожно ненавидел", "выпрямка", "ожестелый", "втямить" и т. п. Для меня эти "нахмурка" и "прямовщина" были не намного лучше "презентации" и "инаугурации". Один из литераторов признавался, что он бросил читать рассказ Солженицына, наткнувшись в самом начале на непонятную фразу: "На самом краю помысливаемого окоема". Да и почему мы должны писать "тометь" вместо томиться или "второпервый", что означает первый среди вторых. Кто поймет, что приглашение "Приезжайте к нам отгащиваться" означает приглашать в гости и к утешению сразу. Благодаря Солженицыну в русский язык прочно вошло несколько слов и понятий, главное из которых "ГУЛАГ". Шире стали применяться в литературной речи и некоторые весьма образные слова и выражения из лагерного жаргона. Язык Солженицына узнаваем, но очень часто он стал терять чувство меры и вкуса к русскому слову. Что, например, такое "грельня"? "жалобница"? Если и были когда-то такие слова, то они отсеялись в результате исторического языкового отбора.
Более успешными были некоторые общественные начинания А. И. Солженицына. Еще в 1995 году он основал библиотеку и фонд "Русское зарубежье", в который передал тысячу книг и
112
более 700 рукописей воспоминаний. Здесь же был открыт магазин русской книги, в котором можно было приобрести и все почти сочинения самого А. И. Солженицына. Руководимый и основанный Солженицыным еще в 70-е годы Русский Общественный фонд учредил премию имени Солженицына в 25 тысяч долларов. В Положении об этой премии говорилось, что она присуждается ежегодно писателям, "чье творчество обладает высокими художественными достоинствами, способствует самопознанию России, вносит значительный вклад в сохранение и бережное развитие традиций отечественной литературы". Первым лауреатом этой премии стал известный московский ученый, филолог и литературовед Владимир Топоров. Процедура вручения премии состоялась в начале мая 1998 года, и почти вся печать одобряла выбор жюри, в состав которого входил и сам Солженицын, а также его жена Наталья Дмитриевна. В 1999 году лауреатами премии им. Солженицына стали поэт Семен Липкин и его жена Инна Лиснянская, также поэт. В 2000 году лауреатом премии им. Солженицына стал русский писатель Валентин Распутин. В 2001 году премия Солженицына была присуждена писателям Евгению Носову и Константину Воробьеву (посмертно). Мало кто мог оспорить этот выбор.
С весны 1998 года А. И. Солженицын возобновил и свои поездки по российской провинции. Он провел больше двух недель в Калужской области, посетив здесь не только Обнинск, но и такие старинные русские города, как Малоярославец, Боровск, Балабаново, Медынь, Мосальск, Мещерск, Юхнов, Козельск. "Общая газета" объединила почти все выступления и ответы на вопросы Солженицына в этих городах в общий текст. На этот раз Солженицын был предельно пессимистичен. "Если завтра сменится президент в России, - говорил писатель, - не изменится ничего. Потому что нами правит не президент, а олигархия. Те двести человек в тени, одни из которых с миллиардами, а другие на важных постах. Они сговорятся и заставят избрать президентом того, кого не хотите. Мы сегодня в руках олигархии административной, законодательной и финансовой. И пока мы не вырвемся из этих пут, не возьмем управление в свои руки, ничего не изменится. Молиться надо Богу, а не земным кумирам и кандидатам. Надо самоорганизоваться, строить самоуправление, земство. Не в течение месяцев и даже лет, но медленным накоплением наших сил, нашего разума, чистоты нашего духа мы можем создать силу, которая будет расти независимо от этой влас
113
ти. Деревья же растут - что бы ни бушевало вокруг них. Народ подобен дереву. Он перестоял тысячелетия, пережил многие невзгоды. Нам надо перестоять так, как стоят деревья. И не надо обманывать себя верой в политические партии и в отдельных кандидатов"20. Подобного рода программа мало кого могла взволновать и увлечь.
В декабре 1998 года А. И. Солженицыну исполнилось 80 лет, и вся российская печать, телевидение, многие общественные организации широко отметили этот юбилей. К 80-летию Солженицына было подготовлено три больших телевизионных фильма, и Солженицын требовал, чтобы каждый из этих фильмов получил его личное одобрение. Главный из этих фильмов 4-х серийный фильм "Жизнь Солженицына" несомненно имел некоторое познавательное значение. Но в целом это был выпрямленный информационный фильм в духе "жития святых". Напротив, 3-х серийный фильм Ольги Фокиной "Избранник" с элементами не особенно внятной критики и размышлениями режиссера, уже объявленный в программах российского телевидения, был снят с показа по требованию писателя и его жены. Продюсер первого фильма, показанного по НТВ, Леонид Парфенов принял все условия писателя, но признавался в одном из интервью, что общение с героем картины не доставило ему большого удовольствия. "Солженицын, говорил Л. Парфенов, - человек решенных вопросов, и вообще он очень определенный. Кажется, что он не размышляет. Невозможно даже представить вопрос, на который он бы отвечал, задумываясь. В этом смысле он замечательный интервьюируемый. Нет ничего, о чем бы ты его ни спросил, а он про это уже не думал в жизни две ночи. Поэтому все его ответы - это устоявшиеся представления, некие формулы. Это может касаться чего угодно"21. Третий телефильм Александра Сокурова "Узел" был скучен, растянут, неинтересен. Газеты писали, что это "медийный мусор", "юбилейные фанфары", "фальшивая мистика", "неумная многозначительность". "После просмотра этого фильма, - писала одна из газет, - начинаешь плохо думать о хорошем писателе".
Газеты в декабре 1998 года были полны разного рода восхвалений или необъективной критики в адрес Солженицына. Преобладал жанр "он первым возвысил голос против...". "Солженицын был первым, кто открыл нам глаза", писал Сергей Гандлевский. "Не будь Солженицына, - заявляла Мариэтта Чудакова, - Россия еще Бог знает сколько лет не вышла бы к свободе"22.
114
"Солженицын вывел историю из заржавленного тупика на какой-то иной путь, утверждал Игорь Золотусский.
– Он один стронул состав, который, казалось, навечно прирос к рельсам, а тут он пошел под гору. Но мы не знали тогда, что развалившись под горой, он погребет нас под своими обломками"23. "Историю России наши внуки будут изучать по Солженицыну", - писал еще один литератор. Но и критики Солженицына не стеснялись в выражениях. "Солженицын уже не способен кого-либо удивить, возмутить или обрадовать. Его колчан пуст" (Михаил Берг). "Известный писатель Солженицын, большой пророк, "меч Божий", владелец двух огромных поместий и нескольких царских чертогов по обе стороны океана" (Владимир Бушин).
В 1998-2001 гг. Солженицын опубликовал несколько книг. В июне 1998 года вышла в свет небольшим тиражом публицистическая работа Солженицына "Россия в обвале" с самой резкой критикой состояния России под управлением демократов. "Над страной совершено злодейство", "немощнее нас не вообразить народа", "нам избрали путь - наихудший, извратительный, в самом себе злоносный". "Выходить из коммунистического Вавилона путем чубайсовской приватизации это преступная глупость, какой не видела мировая история". "Гайдар - это фанатик, влекомый только своей призрачной идеей, не ведающий государственной ответственности, уверенно берется за скальпель и многократно кромсает тело России", "ухмыльное лицо политика, не ведающего смущения", "преступно правительство, которое бросило национальную собственность на расхват, а своих граждан в зубы хищникам". "Суматошно кинулись тряхать и взрывать экономику России, и этот перетрях был назван долгожданной Реформой". "Все признают, что Россия расплющена. Разбираться почему и как это произошло сегодня бесполезно, а надо думать лишь о том, как выбраться из под развалин". В таком духе написана вся книга Солженицына, которую критик Борис Любимов с воодушевлением называл новым "Словом, о погибели Русской Земли, русской нации и государства". Конечно, добавлял Любимов, шансы на спасение еще есть и гарантом этого может быть сам Солженицын.
Был опубликован сборник самых ранних стихотворений, поэм, пьес и статей Солженицына, написанных еще в 50-е годы. Эта книга под названием "Протеревши глаза" была интересна лишь для узких специалистов.
Еще в 1998-1999 гг. "Новый мир" начал публиковать лите
115
ратурные мемуары А. И. Солженицына "Угодило зернышко промеж двух жерновов", о жизни и работе писателя в изгнании. В 2000 и в 2001 гг. эта публикация была продолжена. Многие страницы этих мемуаров интересны не только для специалистов, но в целом это была разочаровывающая работа. Писатель слишком много внимания уделял описанию разного рода эмигрантских склок, судебных тяжб, полемике с западными журналистами и собственными адвокатами и биографами, бывшими друзьями и новыми противниками. Во многих случаях речь шла о людях в СССР и в России совсем неизвестных. Отклики на новую книгу Солженицына были очень разными.