Солженицын и Сахаров
Шрифт:
Александр Солженицын провел во Владивостоке и в Приморском крае несколько дней, он встречался здесь с местной интеллигенцией, со студентами, побывал в приморских деревнях, в церквах, в местах захоронений жертв сталинского террора, - о всех его встречах и беседах подробно и много писали почти все российские газеты. Однако те, кто думал, что из Владивостока писатель отправится самолетом в Москву, ошиблись. Возвращение Солженицына в Россию только начиналось.
Еще в 1974 году в своих первых интервью Солженицын говорил, что он уверен, что вернется в Россию. Позднее он много раз повторял, что при первой возможности он вернется в Россию, к ее просторам и раздолью, что будет много ездить по стране и как можно больше встречаться с людьми и вести совсем иной образ жизни, чем тот, что он вел в Америке. По признанию Солженицына, еще осенью 1978 года у него возникло сначала видение, а потом желание и намерение возвращаться в Россию не через Европу, а через Тихий Океан, через Владивосток, и из этого города, в котором он раньше никогда не был, долго, долго ехать по России, всюду заезжая и знакомясь с местами и с людьми. У Солженицына было потом много времени готовить, по крайней мере в мыслях, такое Возвращение в Россию. Неудивительно, что программа этого Возвращения готовилась весьма
95
тщательно, превосходя по своим масштабам самые
Западная и московская пресса подробно описывала пребывание Солженицына в Приморском крае, много меньше публикаций было о его встречах в Хабаровском крае. Дальше по ходу путешествия о Солженицыне писала только местная печать, а все иностранные и столичные корреспонденты вернулись в свои редакции. Рядом с писателем неизменно находились только операторы и ведущие из Би-Би-Си. Читая московские газеты в июне и в начале июля, можно было подумать, что путешествие Солженицына уже завершилось. В этом был просчет всех организа
96
торов этого Возвращения великого писателя на свою Родину и прежде всего просчет самого Солженицына: он не сумел поддерживать внимание и интерес к своим выступлениям и высказываниям больше, чем 5-6 дней. Дальше все повторялось, и это становилось уже неинтересным для журналистов, которые ждали сенсаций. Даже жена и дети Солженицына время от времени покидали его поезд, который двигался через всю Россию очень медленно. Солженицын говорил позднее с большой обидой, что его поездка замалчивалась, что московские газеты неделями не писали ни строчки о его выступлениях и о том, что говорят люди в провинции. Эти обвинения были несправедливы. Я знакомился с частью местной прессы за июнь и июль и мог убедиться, что проблемы, поднимавшиеся на встречах Солженицына с жителями больших и малых городов Сибири, Урала и Поволжья, были почти одинаковы. У врачей или учителей Хабаровска имелись те же проблемы, что и у врачей и учителей Улан-Удэ или Омска: нерегулярная и низкая зарплата, недостаток учебников и медикаментов, голодные дети и истощенные пациенты, растущая преступность, плохая работа транспорта, произвол чиновников. Для Москвы все это не являлось открытием. Не было здесь никаких сенсаций и для иностранных журналистов. В конце концов и Би-Би-Си все больше и больше переключала своих операторов на съемки величественной русской природы. Большой фильм о Возвращении Солженицына в Россию вышел на мировые экраны в 1995 году и прошел здесь сравнительно незаметно. Конечно, не все было одинаково в Чите или Красноярске. В Иркутске Солженицын возложил цветы к месту гибели адмирала А. Колчака, одного из главных героев Белой армии в годы гражданской войны. Именно в Иркутске он был пленен и расстрелян. Прибыв в Красноярск, Солженицын вскоре отправился в село Овсянка на берегу Иртыша на встречу с Виктором Астафьевым. Их беседа один на один проходила около трех часов. В Омске литераторы и литературоведы из Омского университета провели несколько интересных бесед с Солженицыным и позднее издали большой альбом о пребывании писателя в их городе. Все это было важно для последующего изучения, но не для газет и телевидения. Солженицына везде принимали хорошо и слушали внимательно. Аудитории, в которых он выступал, были всегда переполнены. Вот выдержки из разных его выступлений от Хабаровска до Ярославля: - "Горбачев обманывал нас всех семь лет, - говорил Солженицын.
– Он начал ломать, не подготовив
97
ничего нового. Перестройка пошла по ложному пути. Гласность Горбачев объявил, чтобы использовать столичную интеллигенцию против своих номенклатурных врагов. За этой гласностью последовали национальные взрывы и свобода преступлений". "В 1991 году народу посылался счастливый жребий. Достаточно было одного указа, и все бы тихо разошлись: и КПСС, и Верховный Совет, так были все перепуганы. Но ничего этого не было сделано". "Наши беды идут от Февраля 1917-го. Погубили страну не какие-то масоны, а наши деды и прадеды. Мы тогда дали разрушить цветущую страну". "Реформы Гайдара глупые, безмозглые. Я отказываюсь считать это реформой, у них нет плана и цели, последовательности и системы. Всю приватизацию надо пропустить через прокуратуру, надо ее остановить и начать следствие. Народ правильно назвал ее прихватизацией". "С коммунистической идеей надо покончить, выкорчевать ее без остатка и строить демократическое общество не сверху, а снизу". "У нас демократии сейчас даже подобия нет, для нее нужно всеобщее правосознание. У нас лжедемократия, у нас олигархия... Страной правит замкнутая группа из бывшей номенклатуры, из коммерсантов и из преступного мира". "После семидесяти лет зверского режима мы пошли путем замысловатым, извилистым, мучительным, о котором не скажешь уверенно, куда он приведет". "Мы, как обезьяны, говорим "ваучер", "мониторинг", "лизинг", "брифинг". Где наш язык? Если разучимся говорить по-русски, не будет нас, русских, вообще". "Я не националист, я патриот. Мы должны достичь национального примирения". "Ни в коем случае не вести переговоры с Татарией
98
ловеческого творчества, стоит ниже философской или художественной деятельности. Я буду действовать только своим словом".
Хотя Солженицын отказывался считать себя политиком, уже по итогам мая он занял место в списке ста наиболее влиятельных политиков России. В июле он находился в этом списке на двенадцатом месте.
Из писательских организаций и групп к встрече Солженицына в Москве готовилась только редакция "Нового мира". Как раз в июне 1994 года в Москве открылся IX съезд писателей России - здесь были писатели патриотической ориентации. Предложение о том, что нужно послать приветствие вернувшемуся на родину Солженицыну было отвергнуто, и обсуждалось только в кулуарах. Но не были рады приезду Солженицына и писатели, которые заявляли в то время о поддержке Ельцина и демократов. На большом собрании писателей-демократов в Самаре в середине июля преобладала явная неприязнь к Солженицыну. "Я очень удручен последними выступлениями писателя, которого я чтил, - говорил Василий Аксенов.
– Эта тяжелая поступь пророка, из-под каждого шага которого должен бить артезианский ключ живительных соков для России, это поливание грязью деятелей реформы, которые его принимают, - это все бестактно, без вкуса и для меня поразительно". "Я отрицательно отношусь к таким заявлениям Солженицына, что "Россия погублена", - заметил Григорий Бакланов.
– Человек не был в России двадцать лет, а теперь приехал и все ругает. Ругать легко, помочь трудно"6.
Между тем в середине июля специальный поезд, в котором двигался по России Солженицын, находился уже в Поволжье, и все пассажиры этого поезда готовились к встречам в Москве. Готовились к встрече с писателем и в столице, и когда 21 июля - в четверг вечером Солженицын, наконец, прибыл в Москву, на площади у Ярославского вокзала собралось около двадцати тысяч человек; по московским масштабам, это немного. Дело было, конечно, не в дождливой погоде, как пытались объяснить некоторые газеты, а в отсутствии оповещения. О дне и месте прибытия писателя в Москву не сообщали ни печать, ни телевидение. Вокзал был оцеплен милицией, с вокзальной площади удалили сотни бомжей и убрали даже торговые палатки, десятками облепившие все московские вокзалы. Встречать писателя прибыли мэр Москвы Юрий Лужков, бывший посол в США Виктор Лукин, писатели Сергей Залыгин и Юрий Карякин. Солженицын произнес короткую, но сильную речь, бросая в толпу чекан
99
ные и точные фразы: "Россия сегодня в большой, тяжелой, многосторонней беде, и стон стоит повсюду. Государство не выполняет своих обязанностей перед гражданами, и страна идет нелепым, тяжелым, искривленным путем... Никто не знал, что выход из коммунизма будет настолько болезненным. Деревня работает почти бесплатно, за бесценок отдавая сельскохозяйственные продукты, на которых тут же наживаются посредники. Становится бессмысленным вести сельское хозяйство. Экономический паралич крупных предприятий лишает социальных гарантий жителей целых районов и городов. Народ у нас сейчас не хозяин своей судьбы, и мы не можем говорить о демократии. Демократия - это не игра политических партий, а народ - не материал для избирательных кампаний. Врачи и педагоги работают по инерции долга, и это не может продолжаться вечно. Прорастает удав преступности, который грозит скоро задушить все общество. Я помню все советы людей, я знаю, что сказать Москве, чтобы донести глас народа до слуха тех, у кого есть власть и влияние... Я не теряю надежды, что России удастся выбраться из этой ямы, хотя для этого потребуются высокая ответственность на верхах и большие усилия снизу...". "Выполнению этой задачи, - заключил Солженицын, - поможет сохраненное народом душевное здоровье". Это была лучшая речь писателя за время его пребывания в России. Но ни в одной из газет она не была опубликована полностью. Даже то, что я написал выше, я сконструировал из отдельных фраз, процитированных добрым десятком газет - от "Комсомольской правды" и "Курантов" до "Правды" и "Советской России".
Нет пророка в своем отечестве
Еще в 1974 году у семьи Солженицына была конфискована квартира в центре города. Теперь власти Москвы предоставили писателю удобную новую квартиру в одном из арбатских переулков. В одном из живописных районов Подмосковья, в Троице-Лыково, на высоком берегу Москвы-реки заканчивалась отделка дома для работы писателя и размещения его архивов.
Первые дни в Москве прошли за разборкой бумаг и огромной почты, накопившейся в Фонде Солженицына, в его литературном представительстве и в редакции "Нового мира". Встреч было немного, и первая из них - с Лидией Чуковской и ее доче
100
рью Еленой Цезаревной, которые более тридцати лет помогали писателю во всех его делах. В августе 1994 года Солженицын снова отправился в поездку по некоторым южным областям и краям России. Это была уже частная поездка - без Би-Би-Си и спецвагонов с отдельной кухней и рестораном. Писатель посетил Ставропольский край и Ростовскую область, т. е. места, где он родился, провел детство и юность и где находятся могилы его родителей. Как известно, Солженицын родился в Кисловодске 11 декабря 1918 года. Его отец умер или погиб еще до рождения сына, а мать в начале 20-х годов перебралась в г. Ростов-на-Дону, где будущий писатель окончил школу и учился затем в Ростовском университете на физическом факультете. Побывал Солженицын и в Рязанской области, и в г. Рязани, где после лагеря и ссылки работал учителем. Местная печать много писала о своем знаменитом земляке. Московские газеты писали подробно, пожалуй, только о посещении Солженицыным деревни Мильцево Владимирской области, где в 1957 году писатель жил у Матрены Васильевны и работал над романом "В круге первом" - рабочее название романа было тогда "Шарашка". Немного позже появился и знаменитый рассказ "Матренин двор", это название Солженицын принял по совету Александра Твардовского. Теперь, в сентябре 1994 года Солженицына вышли встречать жители деревни Мильцево и соседних деревень. Лишь в середине октября писатель вернулся в Москву и стал готовиться к предстоящему выступлению в Государственной Думе.