Сомалийский пленник
Шрифт:
Предводитель — крупный, квадратнолицый верзила с иссиня-черной кожей лица, включил свет и, стоя в дверях, буквально пожирал ненавидящим, испепеляющим взглядом и хозяйку дома, и ее гостя.
— Эммер?!! — одновременно и удивленно, и испуганно прошептала Уни.
Окинув злобным взглядом ее и Андрея, главарь что-то сказал по-сомалийски. Лавров, который за эти дни успел усвоить некоторое количество местных слов, сразу же уловив, что тот упомянул о «чужаке», понял, что тот упрекает ее в «измене» не только с не мусульманином, но еще и с европейцем. Из дальнейшей тирады глумливо
Гордо выпрямившись, девушка что-то презрительно выпалила ему в лицо. И вновь лишь по отдельным словам Андрей смог догадаться о сказанном ею: ничтожество — это ты, а он — настоящий мужчина.
В бешенстве выпучив глаза и брызжа слюной, верзила что-то приказал своим подручным. Грязно ухмыляясь, те положили автоматы и стали медленно приближаться к Уни. Лавров понял, что главарь им отдал свою бывшую подружку на потеху.
— Тартып! — жестко скомандовал он, и бандиты с удивленно вытянувшимися физиономиями невольно остановились, неуверенно поглядывая то на своего главаря, то на чужака, явно не испытывающего перед ними робости.
Сулим с некоторым недоумением и даже любопытством воззрился на этого странного чудака, который, ежеминутно рискуя отправиться на тот свет, тем не менее, берется диктовать свои условия.
— Тебе, следует понимать, нужен именно я, и обязательно живым? — без малейшего пиетета во взгляде и голосе спросил Андрей теперь уже по-английски. — Тогда хочу уведомить, что пока я жив, свинства в отношении девушки не допущу. Понял? И вот еще что… Только трусливые ничтожества могут самоутверждаться унижением тех, кто слабее. Тем более женщин.
Несколько мгновений подумав, главарь что-то приказал подручным, мотнув головой в сторону Лаврова. Те, подхватив с пола автоматы, окружили Андрея и, заломив ему руки за спину, стянули запястья веревкой, после чего, толкая его в спину стволами, повели вниз. Главарь, достав из кармана пистолет, почти в упор выстрелил Уни в грудь. Девушка, обливаясь кровью, безмолвно рухнула на пол.
Спустившись по лестнице в холл, Лавров увидел лежащую у входной двери прислужницу. Та была тяжело ранена и, слабо ворочаясь на пороге, издавала тихие стоны. Что-то зло пробурчав, Сулим вновь вскинул пистолет. Грянул выстрел, и женщина, дернувшись от страшного удара пули, пробившей ей голову, сразу же затихла.
…Лежавший связанным по рукам и ногам в тесном багажнике джипа, Андрей потерял счет времени. Машина куда-то катила по разбитым проселкам, что было ясно по тому, как она постоянно подпрыгивала на ухабах и кочках, без конца лавируя и то ныряя в какие-то низины, то взлетая на крутые пригорки. Как мог понять Лавров, ее средняя скорость не превышала тридцати-сорока километров в час. Где-то она прибавляла ходу, а где-то — по-черепашьи еле ползла, преодолевая то ли большие лужи, оставшиеся от сезона дождей, то ли какие-то броды на обмелевших из-за жары речушках.
По слабым отблескам света, которые через щели начали пробиваться в багажник, он понял, что уже наступил день. А потом… А потом пребывание в багажнике, раскалившемся на солнце, как духовка, превратилось в настоящий ад. Обливаясь потом и втягивая в легкие нестерпимо горячий воздух, Андрей почти физически ощущал, как из его тела испаряется вода, и он постепенно превращается в некое подобие мумии египетского фараона.
Всего лишь несколько часов такого «путешествия» отдалили в бесконечность все то, что было с ним последние несколько дней. Теперь и его перелет из Эфиопии, и скитания по Могадишо в поисках следов исчезнувших ооновцев, и даже свидание с Уни казались событиями необычайно далекого прошлого. Весь мир теперь для него обратился в этот проклятый, тесный металлический ящик, чуть ли не докрасна раскаленный лучами солнца.
Ему невыносимо хотелось пить. Во рту и горле все пересохло, и теперь он, даже если бы и захотел, не смог бы издать и звука. Однако даже подвергаясь этой пытке, Андрей и не подумал о том, чтобы попросить пощады и как-то попытаться умилостивить своих палачей. Более того, в глубине души он испытывал даже некоторое удовлетворение тем, что пусть даже такой тяжкой ценой он сумел добиться материализации Эммера Сулима и у него — наконец-то!!! — появился шанс выполнить задание. Ему вдруг вспомнился капитан Осипов, командир их курсантской роты училища ВДВ, с его излюбленной присказкой, используемой и по случаю, и без: «О-кей, вскричала Красная Шапочка, завидев Серого Волка!..»
Вот и тут, еще неизвестно было, кто из них в конечном итоге окажется в большем проигрыше — теперешний пленный или его главный тюремщик…
В какое-то из мгновений — этого Лавров даже не заметил — он потерял сознание. Пришел в себя, уже лежа на земле. Кто-то окатил его ведром воды, и он, разом вернувшись из тягостного небытия, вдруг увидел, что находится где-то в лесу, в окружении вооруженных африканцев. Мордастый верзила явно был удивлен тем, что «бледный хлюпик» оказался столь живучим и не только пришел в себя, но даже попытался подняться на ноги.
— Кто ты такой и для чего приехал в Сомало? — поигрывая десантным ножом натовского образца, желчно поинтересовался главарь.
Андрей попытался ответить, но не смог сказать ни слова. Поморщившись, негр оглянулся на одного из своих подручных и что-то ему приказал. Тот принес алюминиевый ковш воды и бесцеремонно влил в рот Лаврову. Жадно выпив воду и изобразив равнодушное спокойствие, Андрей с трудом ответил:
— Я — журналист, живу во Франции, работаю в информагентстве «Нувель де Марсель», готовлю материалы по положению в Сомали. Кроме того, мне было поручено хоть что-то узнать о судьбе сотрудников ООН, похищенных из гостиницы «Леон».
— И что же тебе удалось накопать? — язвительно поинтересовался Сулим.
— Существенного — ничего, не считая того, что автором похищения был назван Эммер Сулим. Как я уже понял, это ты.
— Тебе рассказала эта сучка, которую я пристрелил? Да, погорячился я… Ее стоило бы привезти сюда и заставить пожалеть о своем длинном языке. Ладно… Ты пока живи. Но очень скоро ты пожалеешь о том, что вообще появился на свет… — мстительно пообещал главарь, что-то приказав своим подручным по-сомалийски.