Соmеdiе dе Frаnсе
Шрифт:
Тот замер, внимательно глядя на Луи.
— Что?.. — тихо сказал он.
— Наверное, этот маленький подарок не сравнится с теми, какие дарит вам Рауль. Но я хотел, чтобы у вас была хоть одна вещь, подаренная мной.
Кадан стиснул плащ у горла одной рукой, а другой прижал его к груди. У него не было слов, чтобы описать странное чувство, охватившее его. Как будто шестеренки часового механизма вошли наконец в пазы.
— Луи… — только и выдохнул он. — Те слова, что вы сказали мне…
Луи пожал плечами.
— Я хотел причинить
Кадан закрыл глаза и опустил лицо.
— Я не знаю, что мне делать, — сказал он.
Луи не ответил ничего. Он тоже не знал — не знал, может ли чего-то требовать или хотя бы просить. Кадан принадлежал Раулю, и помимо сумбура, творившегося в его собственной голове, у него не было никаких причин отбирать Кадана у него. Разве только сны… Но он не стал бы рушить жизнь брата, даже такого, как Рауль, ради одних только собственных снов.
Луи вскочил в седло, развернул коня и понесся прочь.
— Ненавижу тебя… — прошептал Кадан, прижимаясь щекой к плечу, укрытому мягким черным плащом. Ему казалось, что он проваливается в какую-то черную дыру, и смутные тени собственных снов все плотнее окружают его со всех сторон.
Кадан вернулся к вечеру и распорядился подать ему ужин в спальню. Накануне Рауль не заходил к нему — теперь же, когда раздался стук в дверь, Кадан не открыл. Запершись в спальне, он приказал камердинеру, если визитер будет упорствовать, сказать, что молодой месье болен и кашляет весь день — может заразить.
Устроившись под одеялом и глядя на суровый зимний пейзаж за окном, Кадан все думал о том, что произошло днем. Плащ Луи он положил рядом с собой и теперь то и дело касался его. Ткань пропахла свежей травой и конским потом, но этот запах казался таким родным, как будто Луи, а не Рауля, Кадан знал всю свою жизнь.
Кадан в деталях вспоминал последний разговор, силясь разобрать в нем потаенный смысл — не мог же Луи в самом деле выехать из замка и проехать несколько миль только ради того, чтобы передать ему плащ.
Никакого смысла Кадан так и не нашел, зато несколько раз повторил про себя самые первые слова: "По крайней мере попросите кого-нибудь, чтобы он научил вас постоять за себя". Слова почему-то заставили разлиться по спине тепло. Кадан улыбнулся осенившей его идее, перевернулся на другой бок и уснул.
Луи следующим утром обнаружился на конюшне — он сам чистил коня, очевидно, не желая доверять его никому.
— Вот и вы, — заметил Кадан с улыбкой. Черный плащ висел на его плечах, хотя Кадан и понимал, что здорово рискует — ведь он мог встретить не только Луи, но и Рауля или его отца. — Вы вчера изъявили желание обучать меня, а сегодня уже избегаете собственных слов?
— Что?.. — Луи поднял взгляд от конского крупа и непонимающе уставился на него.
Кадан швырнул ему одну из двух шпаг, которые утром затребовал у слуги. Луи легко поймал летящий
— Вы сказали, что мне опасно оставаться одному. И что я должен начать брать уроки фехтования у кого-то столь же милосердного, как вы.
Луи снова поднял взгляд на него.
— Так вы поможете мне или нет? — Кадан изогнул бровь.
Луи бросил прощальный взгляд на недочищенного коня.
— Жак, — крикнул он, и когда конюх появился в дверях, распорядился, — закончи тут. А вы, месье Локхарт, ждите меня через четверть часа на заднем дворе.
— Почему не сейчас?
— Потому что вам не следует думать, что стоит вам позвать — как я брошусь вам помогать.
Договорив, Луи направился прочь — в свои покои. Уже в коридоре он кликнул слугу и потребовал немедленно принести ему воды, щипцы и "все остальное, что нынче требуется при дворе". Идти к Кадану пропахшим конским потом он категорически не хотел.
— Постарайтесь не цепляться так за эфес, это шпага, а не двуручный меч, — с усмешкой говорил он через несколько минут, вкладывая клинок в мягкие ладошки Кадана, явно не знавшие телесного труда.
Луи обхватил запястья Кадана с двух сторон, он сам стоял у него за спиной, так что руки его как бы обнимали юношу. Он замер, ощутив странное чувство дежавю, неожиданной правильности происходящего — и Кадан тоже замер в его руках, задержав дыхание. Сейчас это был не любовник Рауля и не известный на всю Францию актер — вопреки всему Кадан сейчас был только его. Он таял в руках Луи, сливаясь с ним в одно.
— Я люблю тебя… — прошептал Кадан.
И почему-то Луи не удивили его слова. Они были единственно верными именно сейчас.
Он медленно наклонился через плечо — и Кадан изогнулся, подаваясь ему навстречу, срывая поцелуй.
Шпага упала в грязь. Кадан приник к Луи всем телом, обхватил за плечи и яростно целовал — как будто в первый и в последний раз. Луи обнимал его за талию и прижимал к себе. Желание разгоралось в нем, но телесная жажда не значила ничего по сравнению с чувством наполненности, объявшей его. Кадан был в его руках — и время, казалось, замкнулось в кольцо.
— Я тоже тебя люблю, — только и мог отвечать он, на мгновение прерывая поцелуй и снова впиваясь в мягкие губы, принадлежавшие сейчас только ему.
ГЛАВА 13. Старый замок
После того непрошенного поцелуя что-то, казалось, давно уже умершее, снова проснулось у Кадана в душе. Он снова, как когда-то в детстве, стал видеть сны — и в каждом из них был Луи.
То Луи представал перед ним в рыцарском белом плаще с красным крестом на груди, то в волчьей шкуре, с огромной головой, лежащей на плече — но сомнений быть не могло: это всегда был Луи. И Луи целовал его там, во сне, гладил и проникал в него, наполняя все существо Кадана разноцветными искорками.