Соmеdiе dе Frаnсе
Шрифт:
ГЛАВА 14. Предложения, от которых невозможно отказаться
Кадан не успел даже привести себя в порядок — Жюльен едва не силой втащил его в двери и поволок по крутым лестницам и узким коридорам на второй этаж.
Рауль стоял у окна и смотрел на реку, протекавшую невдалеке.
Только когда дверь хлопнула за спиной Кадана, он повернулся к юноше лицом.
— Выглядишь отвратительно, — констатировал Рауль. Шагнув к любовнику, он бесцеремонно взял его за подбородок и вздернул вверх, будто бы разглядывая
— Извини, время, проведенное на кухне, не прошло для меня даром. А твой слуга не дал мне времени навести марафет.
— Хочешь сказать, что ты ночевал на кухне? Жюльен не заметил тебя там.
— Так он приставлен следить за мной?
В следующее мгновение пальцы Рауля выпустили его подбородок, и хлесткий удар обжег щеку. Голова Кадана мотнулась вбок, но он устоял на ногах.
— Не смей так разговаривать со мной, — процедил Рауль. В глазах его запылал незнакомый Кадану огонь.
Кадан стиснул зубы, но вслух ничего не сказал.
— Никогда, Локхарт — слышишь — никогда не забывай, кто ты, а кто — я.
Губы Кадана скривились в презрительной усмешке. Вспышка Рауля пугала его — но в то же время вызывала злость. Только теперь он по-настоящему ощутил то, что испытывал к своему благодетелю уже давно — отвращение, вперемешку с презрением.
— Кто же я такой? — почти пропел Кадан. — Безродный актеришка, которому ты дал все? Так тебе сказал твой отец?
— А он не прав? Ты представляешь из себя что-то еще?
— Нет, не прав, — Кадан ловко увернулся от пальцев Рауля, снова попытавшихся зажать его подбородок в тиски, — кем бы я ни был, Рауль де Лузиньян, герцогом, принцем, актером или последним рабом — я тот, ради кого ты всегда будешь готов на все. Я тот, ради кого ты умрешь. И я тот, кто никогда не будет принадлежать тебе.
Мгновение Рауль смотрел на него, как будто видел насквозь, а затем рывком развернул и, ткнув носом в стену, попытался раздеть.
— Давай, — выдохнул Кадан. — Возьми меня силой, мой господин. Докажи, что тебе никогда не добиться своего иным путем.
Рауль замер. Руки его лежали на плечах Кадана, до боли сжимая их, но дальше он не шел.
— Ты был с моим братом, да? — тихо и зло спросил он.
— Может быть, так — а может, и нет.
— Может, ты решил, что он сумеет тебя защитить?
Кадан повел плечом, сбрасывая руку Рауля, и, повернувшись, посмотрел на него. Ярость его выдохлась — он больше не хотел доказывать ничего. Только остаться в одиночестве и никого — вообще никого — к себе не подпускать.
— Может, ты собираешься уйти от меня к нему? — продолжил Рауль, и злая улыбка, не тронувшая глаз, заиграла на его губах.
Кадан молчал.
— Я купил тебя, Локхарт. Я дал тебе все — и я отниму у тебя все. Ты не можешь уйти от меня — никогда об этом не забывай.
Рауль отодвинулся и оправил камзол.
— Уверен, церковные святоши будут рады узнать, что твои языческие сцены больше не защищает никто.
Не дожидаясь ответа, он двинулся к двери и лишь с порога бросил,
— Сегодня вечером я жду, что ты придешь ко мне. Отсосешь и немного поиграешь со мной — ничего необычного. Я слишком утомился, чтобы делать что-то самому.
Дверь захлопнулась, а Кадан остался стоять. Кровь отлила от его лица. Он не был удивлен. Рауль будто бы снял с себя маску, которую носил с тех пор, когда Кадан увидел его в первый раз.
Какое-то время Кадану потребовалось, чтобы прийти в себя. Он вызвал Жульена и приказал не только проводить его в выделенные ему комнаты, но и приготовить все необходимое для омовения.
Здесь, в отдаленном поместье, не было ванн — хотя ничто, казалось бы, не мешало Эрику устроить хотя бы одну, но отец Рауля, очевидно, был для этого слишком суров.
Пришлось довольствоваться ведерком с ледяной водой и обтираниями, которые организовал для него Жульен.
Закончив, Кадан повалился на кровать и уставился в потолок. Ему не хотелось никуда выходить. От длительной поездки он и без того достаточно устал и сейчас лишь радовался тому, что не обязан спускаться на обед.
Нужно было сосредоточиться на том, что сказал Рауль, понять, что делать теперь — но вместо этого мысли Кадана то и дело возвращались к безумной ночи, которую он провел с Луи. Сны и образы, будто бы давно забытые, водопадом нахлынули на него и сейчас казались явственней всего, что когда-либо происходило с ним. Сюжет пьесы, которую он никак не мог записать, сложился в голове почти целиком, и Кадан подумал, что как только вернется в город — займется ею. Там были Луи и Рауль, и даже для Силвиан нашлось место. Он не знал лишь, каким будет конец.
Кадан потянулся к плащу, который, устраиваясь на кровати, как и в прошлый раз взял с собой. Прижал его к груди и вдохнул почти что выветрившийся аромат. На губах заиграла безумная улыбка, как будто не было ничего, что разделяло бы их.
Он пролежал так несколько секунд, когда раздался стук в дверь.
Кадан резко сел и, на ходу оглаживая волосы рукой, крикнул:
— Мальчик, открой, — он не помнил имени пажа, который должен был дежурить у его постели в этот день.
— Я уже открыла сама, — миновав холл, Силвиан прошелестела юбками и остановилась у самой кровати, сложив руки на груди и глядя на Кадана сверху вниз.
— Я вас не звал, — рассеянно сказал тот. Силвиан пугала его еще меньше, чем Рауль.
— Не вижу за вами права звать или не звать меня.
Силвиан сделала несколько шагов, обходя кровать полукругом и разглядывая обстановку комнаты.
— Вы, должно быть, немало задеты тем, как Рауль устроил вас.
Кадан молчал. Не поднимая головы с подушки, он наблюдал за ней, потому как понимал, что любое слово может быть использовано против него.
— Рауль ведет себя бестактно, — продолжила она, останавливаясь и теперь уже глядя на него в упор, — вся его любовь к вам не стоила ничего.