Сомниум
Шрифт:
Ученый сделал паузу, чтобы затянуться эко-дымом. За его плечами трещал виртуальный камин. Искусственные языки пламени обнимали искусственные бревна, а по воздуху разносился запах синтетической ели.
— Ты, наверное, догадываешься, что эволюция всегда расставляет все по местам, и Сомниум уснул в геноме человека неспроста. Кроме бешеных страстей и покалеченных судеб это варварское чувство ничего не принесло человечеству.
При этих словах по моей спине пробежал холодок. На время я перестал воспринимать информацию и почувствовал, как болевой обруч надвинулся на виски.
— Зато посмотри
— К черту такой мир, в котором нет любви…
— Эрон, послушай! Приборы регистрируют уровень твоей подавленности, он довольно высок. Но позже ты поймешь, как значительна твоя миссия. Твое чувство было принесено в жертву науке, но все это делалось ради людей.
Я находился в состоянии какого-то отупения. До меня доносились звуки, но они ничего не значили.
— Попробуй мыслить шире. Этот случай подчиняется законам элементарной математики. Что одна твоя обманутая гордость по сравнению с благополучием людей всей планеты? Неужели ты считаешь, что вечная жизнь не стоит этого?
— Я хочу обратно в тюрьму, — сказал я спокойно, встал и прибавил уже требовательно: — Верните меня в тюрьму!
***
Я обнаружил себя прикованным к кровати. Мои руки, ноги и живот прочно держали силиконовые ремни, не позволяя пошевелиться. Горло скребла пустыня. Казалось, что не осталось даже слюны, — такая сильная жажда меня мучила. Рядом с постелью стоял прозрачный аппарат с торчащими трубками — по ним в мои вены на обеих руках капала бесцветная жидкость. При виде падающих капель мне еще больше захотелось пить.
Моя кровать находилась под куполом-эйрскрином. Экран был разбит на множество квадратов, в каждом из которых вдруг появилось изображение напитка. Десятки бокалов с разноцветными коктейлями окружили меня со всех сторон.
— «Роса», — просипел я.
Мне было все равно, что со мной будет. Все, чем я дышал, рухнуло в один миг. Как же мне хотелось стереть каждую минуту моего глупого самообмана. Забыть это чертово чувство к Малин, стянувшее грудь потуже ремня. Устав таращиться в бесчисленные бокалы, я закрыл глаза. Так было лучше. Оранжевый свет и тишина. В голову поползли воспоминания о тюрьме.
Я забылся, и мне привиделось наше озеро. Солнце слепило глаза, отражаясь от воды. Попав в Эль-Пасо в тринадцать лет, я не умел плавать. Рыбалка на озере была сплошной скукой. Пока остальные ловили рыбу, я часами сидел на деревянном плоту, от нечего делать ковыряя бревна и болтая ногами по воде.
— Сколько можно возиться с этим размазней? — сказал Энди. В одно мгновенье грубые руки столкнули меня в воду. Тусклый солнечный свет без воздуха. Я начал двигаться, как умел, пытаясь вынырнуть. Наконец, с трудом высунувшись на поверхность, я вдохнул открытым ртом и — захлебнулся. Вода начала душить меня, и я пошел ко дну. Это повторилось несколько раз, пока я не ухватился за плот. Энди помог мне забраться и потрепал по голове. Так я научился плавать…
— Ваша роса, — послышался ласковый женский голос.
Я разлепил глаза. Эйрскрины исчезли, открыв белый потолок. Я находился в овальной люминесцентной комнате, стены и предметы в ней светились синим на белом — от этого все казалось бесформенным и расплывчатым. Я зажмурил глаза и снова их открыл, но ничего не изменилось.
Возле кровати стояла девушка в светящейся униформе, в руках она держала стакан с синей жидкостью. Незнакомка выглядела взволнованно, казалось, что она чему-то очень рада.
— Роса! — повторила она, улыбаясь.
— Что? — спросил я, щурясь от резкого свечения.
— Выпейте, вам сразу станет легче, — ее губы сложились в счастливую улыбку.
Она приподняла мою голову и подставила стакан.
— Пейте!
Я попробовал жидкость на вкус. Она оказалась приторно-сладкой.
— Пейте! — настаивала девушка, ее улыбка становилась шире. Белое и синее свечение предметов аурой стелилось по воздуху.
***
На второй день люминесцентная овальная комната до предела натянула мой зрительный нерв, выведя из строя всю нервную систему.
Я смотрю на экран. Перед глазами синей болью светится мебель и предметы. Чтобы избавиться от свечения, я прикасаюсь пальцем к кисти с белой краской и начинаю размазывать ее по экрану. Разбеливаю стулья, стол, шкафы. Осталась этажерка у двери светящейся мухой.
«все стереть»
Передо мной белая пустота.
Я рисую на ней небо бледно-синим. Косой чертой выделяется след от пролетевшего аэро. Добавляю для реалистичности еще один.
Фильтр «Ночь»
Стемнело. Светящимися глазками зажглись бесчисленные звезды. В середине черного неба затесалась круглая луна. Она висит отдельно от всего, желтея своим одиночеством. Я провожу по ней рукой. Она слегка подскакивает и снова устанавливается на прежнем месте. Прикоснувшись к луне пальцами, я развожу их в стороны, растягивая изображение на весь экран. Оно скулит и корчится. Все погружается в бледно-желтый.
«добавить яркость, увеличить зернистость»
Теперь это песок. Ровный и одинаковый. Как скучно… Я рисую разводы — волны, чтобы песок зашевелился, перетекая с места на место. Холмы бугрятся и вздымаются, будто ветер гуляет по выжженной пустой поверхности.
«Лазурный океан», — выбираю фильтр из представленных, и комната на моем экране тут же наводняется водой.