Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
Слова Сян-юнь произвели неприятное впечатление на Бао-юя, и он ехидно усмехнулся:
– Барышня, лучше б ты посидела в соседней комнате! Ведь я своим присутствием оскверняю такого многоопытного в житейских делах человека, как ты!
– Не убеждайте его, барышня! – вмешалась в разговор Си-жэнь. – Как-то недавно барышня Бао-чай сделала ему замечание, но он даже не подумал, что может оскорбить ее, кашлянул с досады и ушел. Да так быстро, что барышня Бао-чай не успела окончить фразу и покраснела от смущения. Счастье еще, что это была барышня Бао-чай, а если б на ее месте оказалась барышня Линь Дай-юй! Представляю себе, как бы она расплакалась! Уже за одно то, что барышня Бао-чай
– Разве Дай-юй говорила когда-нибудь подобные глупости? – усомнился Бао-юй. – Если б Дай-юй несла такой же вздор, я с нею давно поссорился бы!
– Значит, ты считаешь, что все это «вздор»? – спросили Сян-юнь и Си-жэнь.
Должен заметить, что Дай-юй знала о приезде Сян-юнь и была уверена, что Бао-юй побежит к ней и заведет разговор о цилине.
В связи с этим Дай-юй подумала:
«В последнее время Бао-юй увлекается чтением частных жизнеописаний и неофициальных историй выдающихся людей и знаменитых красавиц, которые соединяли свою судьбу благодаря различным безделушкам: утке с селезнем, фениксам, яшмовым кольцам и золотым подвескам либо платкам и поясам. Такие пустяковые вещи способствовали соединению влюбленных!»
Заметив у Бао-юя золотого цилиня, Дай-юй испугалась, что эта безделушка может посеять чувство отчуждения между нею и Бао-юем и Бао-юй может вместе с Сян-юнь совершить то, о чем рассказывается в легкомысленных романах. Поэтому она тоже незаметно пришла к Си-жэнь, чтобы выведать намерения Бао-юя и Сян-юнь. Она вовсе не ожидала, что Сян-юнь заведет речь о житейских делах, а Бао-юй скажет: «Если б Дай-юй несла такой же вздор, я с нею давно поссорился бы!»
Эти слова обрадовали и вместе с тем встревожили Дай-юй, заставили ее печалиться и вздыхать. Радовалась она тому, что не ошиблась в Бао-юе, что он оказался настоящим другом, каким она всегда его считала. Встревожилась она потому, что он открыто говорил о самых заветных и горячих чувствах. Вздыхала она потому, что думала: Бао-юй может быть ее другом, но в то же время может дружить и с другими девушками, и почему, если он ее, Дай-юй, друг, идут все эти разговоры о «золоте» и «яшме»? Поскольку же такие разговоры идут, значит «золото» и «яшма» должны быть и у нее, и у него, и зачем сюда вмешивают Бао-чай? Опечалило ее то, что родители ее умерли слишком рано и, несмотря на обещания родственников, которые она хорошо помнила, за нее некому было заступиться.
Все это порождало в душе Дай-юй смутную тревогу, и болезнь ее постепенно усиливалась. Кроме того, врач говорил: «У нее слабое дыхание и малокровие, дело может дойти до чахотки». А это в свою очередь заставляло ее думать, что хотя она и подруга Бао-юя, но долго ей не прожить, и если бы Бао-юю было суждено стать другом всей ее жизни, разве у нее была бы столь несчастная судьба!
Все эти мысли, сразу нахлынувшие на нее, вызвали на ее глазах слезы. Она не решилась войти в комнату, где находился Бао-юй, вытерла слезы и ушла.
Между тем Бао-юй оделся и вышел из дому. Заметив Дай-юй, медленно идущую впереди и утирающую слезы, он подбежал к ней.
– Куда направляешься, сестрица? – спросил он. – Почему ты опять плачешь, кто тебя обидел?
Дай-юй повернула голову и, увидев перед собой Бао-юя, принужденно улыбнулась.
– Я не плачу.
– Неправда! У тебя глаза еще мокрые! – воскликнул Бао-юй и, не удержавшись, протянул руку, чтобы вытереть ей глаза.
Дай-юй попятилась от него.
– Опять, видимо, собираешься умирать! – заметила она. – Уж слишком распустил руки!
– Прости меня, сестрица, – произнес Бао-юй, – я забылся, и рука невольно потянулась к тебе. Я не предполагал, что дело может касаться жизни и смерти.
– Да что говорить о смерти! – язвительно заметила Дай-юй. – Меня интересует, каково было бы, если бы ты потерял золото или цилиня!
Слова Дай-юй вывели Бао-юя из себя, он приблизился к девушке и спросил:
– Зачем ты все время говоришь об одном и том же? Чтобы рассердить меня или накликать на мою голову проклятие?
Вспомнив о том, что между ними произошло недавно, Дай-юй уже стала раскаиваться, что хватила через край.
– Не сердись, я вовсе не это хотела сказать, – произнесла она. – Ну что в этом особенного? Погляди, у тебя от волнения все жилы вздулись и на лице выступил пот!
Она вытащила платочек и стала вытирать вспотевшее лицо Бао-юя. Тот долго в упор смотрел на нее и вдруг сказал:
– Не беспокойся!
– А разве я о чем-нибудь беспокоюсь? – спросила удивленная Дай-юй, совершенно не понимая, в чем дело. – Объясни мне, почему я должна беспокоиться?
– Неужто ты действительно меня не поняла? – вздохнул Бао-юй. – Неужели все мои чувства к тебе были напрасны? Если я не сумел разобраться в твоих мыслях, нечего удивляться, что ты постоянно на меня сердишься!..
– Я на самом деле не поняла, о каком беспокойстве ты говоришь, – уверяла Дай-юй.
– Эх, сестрица! – покачал головой Бао-юй. – Уж лучше ты не обманывала бы меня! Если ты действительно не поняла, о чем идет речь, значит я не только понапрасну расточал свои чувства, но и обманулся в твоих чувствах. Ведь ты же болеешь только потому, что все время беспокоишься обо мне. Если б ты не волновалась, твоя болезнь не обострялась бы с каждым днем.
Дай-юй на мгновение показалось, что над нею разразился удар грома, – так искренни были эти слова, исторгнутые из глубины души. Ей хотелось что-то ответить, но она не могла произнести ни слова и, будто помешанная, стояла, вперив в Бао-юя взгляд своих широко раскрытых глаз. Бао-юю тоже хотелось о многом сказать ей, но он не знал, с чего начать, и безмолвно смотрел на Дай-юй.
Молчание длилось долго, но потом Дай-юй неожиданно кашлянула, из глаз ее покатились слезы, и она зашагала прочь.
Бао-юй бросился за ней.
– Дорогая сестрица, постой! – крикнул он, удерживая ее. – Дай мне сказать тебе хоть одно слово, а потом можешь идти!
Вытирая слезы, Дай-юй оттолкнула его:
– Что ты можешь сказать? Я давно уже знаю все!
И, даже не оглянувшись, она продолжала путь. Оторопевший Бао-юй с глупым видом смотрел ей вслед.
Дальше произошло вот что. Бао-юй ушел из дому так поспешно, что даже забыл захватить веер, и Си-жэнь, опасаясь, что ему будет жарко, схватила веер и бросилась вдогонку. Вдруг она заметила, что Бао-юй о чем-то беседует с Дай-юй, потом неожиданно Дай-юй ушла, а он остался. Тогда она приблизилась к нему и сказала:
– Как же ты ушел из дому без веера? Хорошо, что я заметила и догнала тебя!
Бао-юй был настолько поглощен своими мыслями, что даже не понял, кто к нему обращается, и задумчиво произнес:
– Дорогая сестрица! Я никогда не решался говорить о своих чувствах к тебе, но сейчас набрался смелости и хочу сказать – пусть даже за это мне грозит смерть! Я тоже болею из-за тебя, хотя никому об этом не осмеливаюсь сказать. И видимо, излечусь от своей болезни только тогда, когда выздоровеешь ты. Даже во сне мысли о тебе не покидают меня!