Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
161
Лю-чао (Шесть династий) – период в истории Китая с III по VI в.
Прочитав стихотворения, все захлопали в ладоши, восклицая, что они написаны замечательно.
– Первые восемь стихотворений имеют под собой историческую основу, – высказалась Бао-чай. – Остальные с точки зрения истории не обоснованы. Лучше бы она сочинила вместо них два других стихотворения, содержание которых было бы связано с историей.
– Нет, нет! – запротестовала Дай-юй. – Сестра Бао-чай зря придирается! Эти стихотворения, конечно, не имеют подтверждения в истории. Мне никогда не читали неофициальных жизнеописаний, но разве в пьесах, которые мы видели, не говорится об этом?! События, излагаемые в пьесах, известны даже трехлетним детям! Неужели с ними незнакома сестра Бао-чай?
– Дай-юй права! – заметила Тань-чунь.
– Да и Бао-цинь побывала в тех местах, о которых пишет! – присоединилась к ней Ли Вань. – Пусть нет исторических подтверждений, но из уст в уста передаются предания, и люди им верят. Даже я в свое время видела четыре могилы наставника Гуаня! Между прочим, наставник Гуань действительно жил, и его жизнь хорошо известна! Но как случилось, что у него несколько могил? Конечно, произошло это потому, что потомки из уважения к учителю Гуаню сложили о нем небылицы! Я убедилась, что это действительно так. Стоит почитать «Описание земли», как сразу убеждаешься, что много могил не только у учителя, но и у других прославленных людей. Существует много древних реликвий, происхождение которых неизвестно. О двух последних стихотворениях, не имеющих подтверждения в истории, говорится во всех романах и пьесах. Об этих пьесах знают все, и выражения из них употребляются в качестве пословиц. Таким образом, опасно слушать не арии из «Западного флигеля» и «Пионовой беседки», а читать вредные книги. А впрочем, пустяки, сестра Бао-чай просто придирается.
Эти рассуждения заставили Бао-чай умолкнуть. Все принялись отгадывать загадки, но безуспешно.
Зимою дни короткие, и никто не успел заметить, как наступило время ужинать. Все отправились к госпоже Ван.
– Приехал Хуа Цзы-фан, старший брат Си-жэнь, – доложили в это время госпоже Ван. – Он говорит, что мать Си-жэнь тяжело заболела, все время вспоминает о своей дочери и просит, чтобы она приехала.
– Разве можно запретить дочери навестить мать?! – удивилась госпожа Ван. – Ведь мать и дочь – это единое целое.
Госпожа Ван вызвала Фын-цзе и велела ей отправить Си-жэнь домой. Фын-цзе кивнула в знак согласия и позвала жену Чжоу Жуя, чтобы отдать ей необходимые распоряжения.
– Пусть ее сопровождает женщина, которая при выездах следует за госпожами, – наказывала Фын-цзе. – Возьми с собой двух служанок и также сопровождай ее. Коляску проводят четыре слуги. Можно взять еще одну коляску, в которую сядете сами, и коляску для девочек-служанок.
– Слушаюсь, слушаюсь, госпожа! – ответила жена Чжоу Жуя и собралась уходить, но тут Фын-цзе окликнула ее:
– Си-жэнь очень бережлива, так что от моего имени предупреди ее, чтобы она оделась получше да взяла с собой побольше платьев. Весь ее багаж хорошенько упакуйте и не забудьте захватить грелку для рук. Пусть она перед отъездом зайдет ко мне, я все осмотрю.
Жена Чжоу Жуя кивнула и вышла.
Через некоторое время Си-жэнь пришла к Фын-цзе в сопровождении жены Чжоу Жуя и двух девочек-служанок, которые несли узел с платьями и грелку для рук.
Фын-цзе внимательно оглядела Си-жэнь. Волосы на голове девушки были заколоты золотыми шпильками, на руках сверкали браслеты, украшенные жемчугом; одета она была в горностаевую шубу, в зеленую хлопчатобумажную юбку, покрытую золотыми вышивками, и черную атласную безрукавку, подбитую беличьим мехом.