Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
– В семье Ся уже знают об этом? – спросил Цзя Лянь.
– Пока нет, – ответила тетушка Сюэ, – прежде чем сообщать им, я хотела выяснить обстоятельства дела!
– По-моему, прежде всего следует донести властям, – сказал Цзя Лянь. – Разумеется, все мы подозреваем Бао-чань, но ведь другие станут недоумевать, почему именно она отравила свою хозяйку. Если же обвинить Сян-лин, значит мы выгораживаем преступницу.
Тут появились женщины-служанки из дворца Жунго, и разговор прервался.
– Пришла вторая госпожа Бао-чай, – сообщили они.
Хотя Цзя Лянь
Бао-чай вошла, поздоровалась с матерью, поклонилась Цзя Ляню, а затем направилась во внутренние комнаты, где жила Бао-цинь. Тетушка Сюэ вошла туда следом за нею и рассказала, что у них произошло.
– Если вы, матушка, приказали связать Сян-лин, то не значит ли это, что вы уверены, будто она отравила Цзинь-гуй? – выслушав мать, спросила Бао-чай. – Вы ведь сами говорите, что суп готовила Бао-чань, поэтому прежде всего следовало связать Бао-чань и допросить ее. Кроме того, нужно сообщить о случившемся властям и семье Ся.
Рассуждения дочери показались тетушке Сюэ вполне разумными, и она поделилась ими с Цзя Лянем.
– Вторая сестрица права, – тотчас же согласился Цзя Лянь. – Я сообщу в ведомство наказаний, пусть они расследуют дело. Но если отпустить Сян-лин и связать Бао-чань, могут получиться осложнения.
– Я, собственно, приказала связать Сян-лин вовсе не потому, что подозреваю ее в преступлении, – возразила тетушка Сюэ. – Я просто боялась, что, поскольку она больна и ее несправедливо обидели, она может расстроиться и покончить с собой. Это означало бы еще одну смерть. Только из этих соображений я велела связать ее и передать под присмотр Бао-чань.
– И все же этим вы сыграли на руку Бао-чань, – заметил Цзя Лянь. – Если вы считаете, что Сян-лин следует освободить, – освободите ее, а если Бао-чань следует связать – свяжите. Ведь только они знают, что в действительности произошло. Прикажите своим людям успокоить Сян-лин!
Тетушка Сюэ приказала отпереть дверь, а Бао-чай послала пришедших с нею женщин помочь служанкам связать Бао-чань. Когда они вошли в комнату, то увидели, что Сян-лин плачет навзрыд, а Бао-чань посмеивается. Как только Бао-чань поняла, что ее собираются связать, она подняла страшный шум. Однако служанки из дворца Жунго, не обращая на нее внимания, набросились и крепко связали.
Между тем был послан человек, чтобы сообщить о случившемся семье Ся.
Прежде семья Ся никогда не жила в столице. В последнее время положение их пошатнулось, и они переехали сюда, так как мать желала быть поближе к дочери. У матери Цзинь-гуй, помимо дочери, был еще непутевый приемыш, который промотал почти все свое наследство и постоянно ездил за подачками в семью Сюэ.
Цзинь-гуй была ветреной и легкомысленной и дня не могла обойтись без мужчины. Когда она мечтала о Сюэ Кэ, она не подпускала к себе никого. Но, потерпев неудачу, она стала подумывать о своем названом брате. Он был еще невинным юнцом, и Цзинь-гуй решила соблазнить его. Всякий раз, когда она приезжала домой, она старалась привлечь внимание молодого человека. Вот и сейчас, когда приехал слуга из семьи Сюэ, молодой человек подумал:
«Интересно, что он привез?!»
Но когда слуга сообщил, что барышня отравилась, он вышел из себя, стал метаться и причитать. Мать Цзинь-гуй разразилась рыданиями.
– И почему моя девочка, попав в их семью, вдруг отравилась?
Обезумев от слез, она хотела бежать к дочери вместе с сыном, но никак не могла дождаться, пока подадут коляску.
Семья Ся принадлежала к купеческому сословию, но сейчас, когда они разорились, где уж было думать о соблюдении приличий и этикета?!
Таким образом, приемный сын направился вперед, а мать в сопровождении старухи-служанки последовала за ним. Добравшись до места, где стояли наемные коляски, старуха Ся вскочила в одну из них и приказала ехать как можно скорее.
Едва коляска остановилась у дверей дома Сюэ, старуха, ни с кем не поздоровавшись, бросилась в комнаты и запричитала: «Дитя мое родное!»
Цзя Лянь в это время уехал в ведомство наказаний, и дома оставались только тетушка Сюэ, Бао-чай и Бао-цинь. Они в жизни не видывали ничего подобного; ошеломленные столь бесцеремонным вторжением, они словно онемели и только молча глядели на старуху.
Понемногу придя в себя, они хотели объяснить матери Цзинь-гуй, как все произошло, но та даже не стала их слушать и только выкрикивала:
– Что хорошего видела моя девочка у вас? Вы ей жить не давали и так скандалили и ругались, что муж сбежал из дому. Вы отправили в тюрьму моего зятя, чтобы моя Цзинь-гуй век не видела его. Мало того, что вы чувствуете поддержку своих могущественных родственников и творите всякие бесчинства, вы еще возненавидели мою дочь! Это вы велели ее отравить, а теперь говорите, будто она сама приняла яд!.. Почему же она приняла яд?
С этими словами она бросилась на тетушку Сюэ, и та попятилась назад.
– Лучше бы поглядели на дочь, а потом узнали обо всем у вашей Бао-чань! – оправдывалась тетушка Сюэ. – Сначала выясните, как было дело, а потом оскорбляйте!
Бао-чай и Бао-цинь прятались во внутренней комнате, так как со старухой Ся был ее приемный сын. Они не могли выйти заступиться за тетушку Сюэ и очень волновались.
К счастью, в это время появилась жена Чжоу Жуя, присланная госпожой Ван. Увидев какую-то старуху, которая тыкала пальцем прямо в лицо тетушке Сюэ и бранила ее, жена Чжоу Жуя сразу догадалась, что это мать Цзинь-гуй. Приблизившись к женщине, она сказала:
– Вы – мать Цзинь-гуй, не так ли? Ваша дочка отравилась сама. Госпожа Сюэ никакого отношения к этому не имеет, и зря вы на нее нападаете!
Но мать Цзинь-гуй схватила тетушку Сюэ за руку и продолжала кричать:
– Говорите, как вы убили мою дочь? Дайте мне посмотреть на нее!
– Можете смотреть сколько угодно, но только не распускайте руки, – сказала жена Чжоу Жуя, отталкивая мать Цзинь-гуй от тетушки Сюэ.
Приемный сын старухи Ся возмутился, подскочил к жене Чжоу Жуя и закричал: