Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
Цзя Чжэн поблагодарил за совет, и после этого все друзья удалились.
Когда наступили сумерки, Цзя Чжэн справился о здоровье матушки Цзя и, убедившись, что ей лучше, вернулся к себе. Он был возмущен поведением Цзя Ляня и его жены, которые, ни с чем не считаясь, занимались ростовщичеством, в результате чего пострадала вся семья. Но так как Фын-цзе была опасно больна, да и ей было тяжело оттого, что все ее имущество растащили, Цзя Чжэн счел неудобным объясняться с ней и постарался подавить свое возмущение.
За всю ночь не произошло ничего, достойного упоминания. А на следующее утро Цзя Чжэн отправился во дворец, чтобы отблагодарить государя за милость, после чего побывал
Оба вана обещали сделать все, что в их силах. После этого Цзя Чжэн побывал у некоторых своих сослуживцев и просил у них помощи и покровительства.
А сейчас вернемся к Цзя Ляню. Разузнав, что положение отца и старшего брата слишком серьезно и помочь им нельзя, он вынужден был ни с чем возвратиться домой. Здесь он застал плачущую Пин-эр, которая хлопотала возле Фын-цзе. Цю-тун у себя во флигеле громко выражала недовольство поступками Фын-цзе, которые принесли всем столько неприятностей.
Заметив, что Фын-цзе еле дышит, Цзя Лянь, который перед этим хотел высказать жене множество упреков, не осмелился этого сделать.
– Наши вещи пропали безвозвратно, и говорить о них не стоит, – со слезами на глазах сказала Пин-эр. – Но вот к госпоже, по-моему, следовало бы пригласить врача!
– Тьфу! – выругался Цзя Лянь. – Я за свою судьбу не могу поручиться, а тут еще надо возиться с ней!
Фын-цзе услышала слова мужа, бросила на него полный упрека взгляд, и из глаз ее ручьем потекли слезы.
Когда Цзя Лянь вышел, она с укоризной сказала Пин-эр:
– Ты ребенок – неужели ты не понимаешь нашего положения? Раз уж дело приняло такой оборот, зачем тебе еще обо мне заботиться? Как охотно я бы умерла! Только об одном молю, чтобы в память обо мне ты вырастила и воспитала Цяо-цзе! Тогда в загробном мире я с теплым чувством буду вспоминать о твоей доброте!
Пин-эр разрыдалась.
– Не будь глупой, – оборвала ее Фын-цзе. – Мною все недовольны, хотя об этом не говорят прямо. Все считают, что источником неприятностей являются слуги, которые распускали сплетни, но, если б я не отдавала деньги в рост, меня ничто не касалось бы. Я старалась заслужить хорошую репутацию, а в результате оказалась хуже всех! Я очень смутно слышала об обвинениях, предъявленных старшему брату Цзя Чжэню, но говорят, будто он чужую жену пытался сделать своей наложницей, а она не захотела ему повиноваться и покончила с собой. В этом деле замешан Чжан. Ты понимаешь, о ком речь? Ведь если это дело раскроется, моему мужу не отвертеться. Да и как мне тогда смотреть в глаза людям?! Как мне хотелось бы умереть сейчас, но покончить с собой не хватает решимости. Зачем ты еще хочешь приглашать врача?! Не значит ли это, что ты не только меня не любишь, но, наоборот, еще желаешь причинить мне зло?
Пин-эр слушала ее и все больше расстраивалась; думая о нынешних затруднениях, она опасалась, что Фын-цзе действительно покончит с собой, и поэтому ни на минуту не оставляла ее без присмотра.
К счастью, матушка Цзя не знала всех подробностей дела, и самочувствие ее в последние дни немного улучшилось: убедившись, что Цзя Чжэну ничто не угрожает, да и глядя на Бао-юя и Бао-чай, целыми днями не отходивших от нее, она постепенно успокоилась. Так как она очень любила Фын-цзе, то приказала Юань-ян:
– Возьми кое-что из моих вещей и отнеси Фын-цзе! Дай немного денег Пин-эр и прикажи ей, чтобы она хорошенько заботилась о своей госпоже, а я, чем смогу, буду помогать им!
Кроме того, она приказала госпоже Ван заботиться о госпоже Син.
В это время все строения дворца Нинго перешли в казну, имущество, поместья и прислуга были переписаны и конфискованы. По приказанию матушки Цзя туда послали коляску за госпожой Ю и ее невесткой.
От обитателей некогда пышного дворца Нинго сейчас остались только эти две женщины, если не считать наложниц Пэй-фын и Се-луань. У госпожи Ю и ее невестки не было ни одной служанки. Матушка Цзя выделила для них дом, по соседству с тем, где жила Си-чунь, и назначила четырех пожилых женщин и двух девочек им в услужение. Пищу и все необходимое им приносили с главной кухни дворца Жунго. Одежду и другие вещи посылала матушка Цзя. Деньги на мелкие расходы выдавались из общей семейной казны в таком же количестве, как и всем живущим во дворце Жунго.
Цзя Шэ, Цзя Чжэню и Цзя Жуну, которые находились под стражей в приказе Парчовых одежд, из дому не могли ничего послать, так как семейная казна была пуста, у Фын-цзе ничего не было, а Цзя Лянь оказался в долгах. Цзя Чжэн в хозяйственные дела не вникал и заявил, что надеется на помощь друзей. Цзя Лянь подумал было о родственниках, но не нашел ни одного, кто мог бы ему помочь, так как тетушка Сюэ разорилась, а остальные и вовсе не шли в счет. Тогда он тайком заложил поместья и землю за несколько тысяч лян серебра, чтобы хоть как-нибудь помочь отцу и брату.
Наблюдая за действиями Цзя Ляня, слуги поняли, что их хозяева разорились, и без зазрения совести стали обманывать их, под разными предлогами присваивая себе часть денег, поступавших из поместий.
Но об этом мы рассказывать не будем.
Итак, род Цзя лишился наследственных должностей, Цзя Шэ, Цзя Чжэнь и Цзя Жун сидели в тюрьме, и по их делу велось следствие, госпожа Син и госпожа Ю целыми днями плакали, Фын-цзе находилась на грани смерти, а Бао-юй и Бао-чай, не покидавшие матушку Цзя, могли лишь утешать ее, но не в состоянии были разделить ее печаль. Поэтому дни и ночи матушка Цзя тревожилась, вспоминая о прошлом, пыталась представить себе будущее, и слезы не высыхали на ее щеках.
Однажды вечером, отослав Бао-юя, она собралась с силами, села на постели и приказала распорядиться, чтобы на всех алтарях Будды в доме воскурили благовония. Кроме того, она приказала у себя во дворе зажечь благовония в большой курильнице и сама, опираясь на палку, вышла во двор. Поняв, что старая госпожа будет молиться Будде, Ху-по заранее разостлала перед курильницей красный молитвенный коврик.
Когда зажгли курения, матушка Цзя опустилась на колени, положила несколько поклонов, прочла сутру и, едва сдерживая слезы, обратилась к Небу и Земле со словами:
– Небесный владыка, бодисатва! Я – урожденная Ши, старшая в семье Цзя, искренне и чистосердечно обращаюсь с молитвой к тебе и прошу проявить милосердие! Наш род Цзя в течение нескольких поколений не причинял никому зла. Я сама помогала своему мужу и поддерживала детей и, хотя не умела творить добро, никогда не делала людям ничего дурного. Но сыновья и внуки сделались надменными и расточительными, распутными и праздными, не дорожили дарованными им Небом благами и в результате лишились всего, чем владели. Сейчас дети мои находятся в тюрьме, что уже само по себе представляет беду и сулит мало счастья, а во всем этом виновата я, грешная, ибо я не поучала как следует своих сыновей и внуков. Владыка Небо, молю тебя помочь моим детям вновь обрести счастье, а больным – здоровье. Пусть я грешна, но прошу тебя, воздай за это должное только мне одной и пощади моих детей! Владыка Небо, пожалей меня за мою искренность, с которой я к тебе обращаюсь, и даруй мне поскорее смерть, дабы я тем самым могла искупить грехи моих детей!