Сон в Нефритовом павильоне

Автор неизвестен

Окончив петь, Хун взяла лист со стихами Яна и поднесла правителям. Хуан прочитал и сморщился. Инь, отбивая ритм рукой, прочитал раз, и другой, и третий и пожелал узнать имя поэта.

Хун сидела и мечтала: «Я хочу встретить своего суженого и быть возле него всю жизнь. Я пока еще плохо знаю людей, но уверена, что человек с внешностью Пань Юэ способен на такие же подвиги, что Хань Синь или Фу Би, [83] а обладающий талантом Ли Бо [84] и Ду Фу должен уметь любить так же сильно, как Сыма Сян-жу [85] и Чжо Вэнь-цзюнь. [86] Почему бы не оказаться моим избранником этому юноше, что сидит в самом конце стола? Что,

если Небо сжалилось над одинокой Хун и подарило ей любовь к красавцу поэту?! Судя по всему, этот юноша не из Сучжоу и не из Ханчжоу. Если открыть его имя, то правитель Хуан из ревности, а чиновники по невежеству погубят незнакомца. Что делать?» Придумала и говорит:

83

Фу Би (1004–1083) — деятель эпохи Сун, несколько раз был первым министром, вел переговоры с киданями. Уволен в отставку, так как выступал против реформ, проводившихся в то время.

84

Ли Бо (701–762) — самый прославленный из китайских поэтов, прозванный «небожителем, сосланным на землю».

85

Сыма Сян-жу (179–118 гг. до н. э.) — видный поэт эпохи Хань. В литературе часто упоминается романтическая история его любви к Чжо Вэнь-цзюнь (см.).

86

Чжо Вэнь-цзюнь (II в. до н. э.) — жена поэта Сыма Сян-жу. О романтической истории любви дочери вельможи и талантливого бедняка, ставшего потом знаменитым, в китайской литературе говорилось бессчетное множество раз.

— Стараясь усладить слух ваших гостей, почтенные правители, я спела песню на стихи поэта, который находится в этом павильоне! Но если я назову имя победителя, то все, кто проиграл, опечалятся. Поэтому вы узнаете его только после конца пира, когда зайдет солнце, а пока давайте веселиться!

Оба правителя согласились с нею. А проницательный Ян понял, что Хун обратила на него внимание и оберегает от беды.

Гости принялись за вино и угощения, полились песни и музыка, появились танцовщицы. Столы, ломились от даров земли и моря, гетеры не жалели вина. Молодой Ян, не умевший пить, без конца подставлял свой бокал и быстро захмелел. Хун заметила это, встала и пошла сама обносить гостей вином, а оказавшись возле Яна, как бы невзначай опрокинула его бокал и сделала вид, что огорчена своей неловкостью. Но Ян разгадал ее намек и, прикинувшись пьяным, больше не пил.

Вино продолжало литься рекой, и вскоре церемонности были забыты и языки гостей развязались. Несколько молодых людей подошли к правителям.

— Вы пригласили нас на состязание, и мы приняли в нем участие, но не наши стихи порадовали госпожу Хун. Мы не завистники и хотим знать, кто все-таки победил — поэт из Сучжоу или Ханчжоу. Мы желаем увидеть победителя и сравнить достоинства его стихов с нашими. Позор на наши головы, если госпожа Хун спела песню на слова чужака!

Хун, сидевшая неподалеку, все слышала и встревожилась: «Эти пьяные бездари способны на любую низость. Моему суженому грозит опасность, я должна спасти его!» Выступила она вперед и говорит:

— Всей Поднебесной известно, что поэты из Сучжоу и Ханчжоу — самые искусные поэты. Если им сегодня скучно, то виновата только я. День близится к закату, все гости захмелели, и не стоит, наверно, читать теперь стихи. Лучше я спою вам песню, порадую вас и тем искуплю свою неловкость!

Правитель Инь согласно кивнул. Поводя бровями и отбивая рукой такт, Хун спела песню о Цзяннани:

Юноша, что на реке ЦяньтанЛотосы рвешь при яркой луне!Не позабудь про коварство реки —Челнок не спасет на крутой волне.Дракона ты песнью сейчас усыпил,Но будь осторожен — он рядом, на дне!Эй, человек, осла не гони,Узду натяни и послушай, дружок!Остерегись постоялых дворов,Хоть солнце садится и путь далек!Ждут тебя ливень и ураган —Гляди, чтобы ты в пути не промок!С вниманьем Ханчжоу ты осмотри:Здесь теремов зеленых не счесть!Но

над колодцем при входе в одинПерсик и слива пышно цветут;В тереме этом, на зависть всем,Красивая башенка сверху есть!Кликни служанку, и тотчас — к тебеЛотос и Яшма с крыльца сойдут!..

Песню Хун сочинила строку за строкой сама. Ей нужно было предупредить Яна о мстительности Хуана — она сделала это в первом куплете; посоветовать юноше спасаться, пока не поздно, бегством, — об этом она спела во втором; наконец, объяснить Яну, как найти ее дом, — про него она сказала в третьем.

Сильно захмелевшие гости, да и сами правители не поняли намеков, но сметливый Ян разгадал их тут же. Сказав, что ему нужно облегчиться, он вышел из павильона.

Тем временем солнце закатилось, и слуги зажгли фонари. Настало время объявить победителя поэтического состязания. Правитель Хуан приказал подать ему листок со стихами Яна. Прочитал подпись — Ян Чан-цюй из Жунани [87] — и велел автору подойти к нему, но никто не отозвался.

87

Жунань — область в центральной части страны (нынешняя пров. Хэнань). Между тем ранее говорилось, что Ян родился в «южных краях».

— Это, наверно, юноша, который сидел в конце стола и недавно ушел! — крикнул кто-то.

Хуан рассвирепел.

— Какой-то молокосос посмеялся над нами: выдал древние стихи за свои и сбежал. Ну и дерзость!

И он приказал разыскать нахала. Поэты Сучжоу и Ханчжоу обступили правителя и, потрясая кулаками, вопили:

— На всю Поднебесную славятся наши округи поэтами, музыкой и вином, и вот какой-то оборванец опозорил нас, испортил прекрасный пир! Стыд и срам! Схватим негодяя и накажем примерно!..

О том, что случилось с Яном дальше, вы узнаете из следующей главы.

Глава третья

О ТОМ, КАК СТАРУХА РАССКАЗАЛА МОЛОДОМУ ЯНУ ПРО ЗЕЛЕНЫЕ ТЕРЕМА ХАНЧЖОУ И КАК МОЛОДОЙ ЯН ПОДЖИДАЛ ХУН НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ

Убедившись, что незнакомец покинул павильон, Хун немного успокоилась, но тревога не покидала ее — вдруг юноше станет плохо, ведь по неопытности он мог выпить лишнего, вдруг не сумеет проникнуть в её дом, хотя она рассказала о нем в песне… Ей бы броситься за ушедшим вслед, но, увы, сделать этого она не могла: правитель Хуан продолжал пить бокал за бокалом, гости становились все шумливее и непременно хотели продолжить веселье. «А вдруг эти обуреваемые жаждой мести стихоплеты, — подумала Хун, — погонятся за моим суженым, схватят и, чего доброго, опозорят его?» И красавица обратилась к Хуану:

— Правитель Хуан, ведь это я предложила устроить состязание поэтов, которое так плачевно закончилось. Я виновата и пусть буду наказана тем, что немедленно удалюсь с веселого пира.

Но Хуан пробормотал про себя: «Не ради поэтов устроил я пир! Если Хун уйдет, то все мои надежды пропали!» Усмехнулся правитель и возгласил на весь павильон:

— Этот Ян Чан-цюй — сопляк и невежда! Забудем о нем. Подать еще вина, будем всю ночь читать стихи!

Такого поворота Хун не ожидала. Вот еще напасть! В зеленом тереме ее ожидает Ян, а она должна провести всю ночь в павильоне из-за каприза Хуана! И повода уйти у нее нет. Что же предпринять?

Думала, думала Хун и придумала. Улыбнулась Хуану и говорит:

— Вы так милостивы, что простили меня, и теперь желаете, продлив день, наслаждаться всю ночь, — нет предела вашей доброте! Я слышала, что, когда сочиняют стихи, держатся заданного содержания, а когда пьют вино, держатся меры. Но мне хочется, чтобы сегодня все веселились, забыв о мере!

Мог ли отказать правитель Хуан красавице Хун? С радостью согласился и спрашивает:

— А что, по-вашему, означает веселиться, забыв о мере?

Хун с улыбкой отвечает:

— Сделаем так. Я буду читать прекрасные стихи, сочиненные на этом пиру поэтами Сучжоу и Ханчжоу, и после каждого стиха все должны выпивать по бокалу вина. Я буду читать, и вы будете пить, забыв о мере. И да не умолкнет журчанье стихов и вина!

Услышав такие слова, все поэты попадали на колени перед правителем Хуаном и принялись умолять его:

— Мы опозорены, не сложив стихов, которые захотела бы пропеть госпожа Хун. А сейчас она хочет прочитать их во всеуслышание — разрешите ей это!