Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Лу Цзюнь возвышает голос:
— Южные варвары — жалкие дикари, вроде мышей или собак! Чего их страшиться? Они не осмелятся напасть на нашу могучую страну. А если и осмелятся — наше войско разобьет их. Вы лучше скажите, уважаемый ученый, как пресечь волнение народа в такое смутное время?
Ян улыбнулся.
— Не стоит, почтеннейший полководец, утром плакать о вечере. А бояться народа — все равно что пугаться собственной тени.
И начался спор. В конце концов Лу Цзюнь закричал: — Мне, а не вам поручил государь защищать страну! По какому праву вы противоречите каждому моему слову, сеете распри при дворе?
Вельможи одобрительно закивали, а император, помолчав и подумав,
Попросил слова сановный Инь:
— Даже если мы сохраним в тайне донесение, но пошлем на юг вашего наместника, слухи о неблагополучии разойдутся в народе. Правитель Су Юй-цин — племянник моей жены, я его знаю как искусного в военном ремесле человека, как способного полководца. Его и надо бы назначить наместником Сына Неба. Пусть выведает намерения врага и разделается с ним.
Сын Неба согласился и с этим предложением.
Придя домой, Ян рассказал отцу о кознях южных варваров и близорукости Лу Цзюня.
— Я недавно взглянул на небо и увидел, что Большая белая звезда заслонила Южный Ковш, — как раз в эти дни начались нападения варваров на юге, — добавил он.
Отец отвечал:
— Я понимаю твои тревоги. Но, увы, последнее время люди измельчали. Где выдающиеся поэты и талантливые полководцы? Кто возглавит наше войско, если враги вдруг нападут на нас?
Сын с задумчивым видом улыбнулся и сказал:
— В Цзянчжоу я встретил одну девушку. Она гетера, но хорошо разбирается в музыке, чудесно поет и очень неглупа. Она предрекла, что война начнется скоро, и, к несчастью, оказалась права.
— В глубине души я тоже опасался варваров. Но как зовут эту девушку? Ее прозорливость изумительна! — произнес отец.
— Имя ее — Фея Лазоревого града. Полгода она скрашивала мне одиночество в изгнании, и я полюбил ее, а она полюбила меня. Мы решили никогда не расставаться, и я обещал по прошествии времени привезти ее в столицу. Простите, отец, что не сказал вам об этом сразу, как вернулся.
Отец не стал выговаривать сыну и только заметил:
— Мужчина может покинуть возлюбленную, но уж если дал обещание — выполняй!
Ян рассказал обо всем и матери. Госпожа Сюй без колебаний посоветовала:
— Привози свою Фею, не откладывая. По молодости и легкомыслию мужчины часто обманывают женщин и разбивают им жизнь. Я до сих пор не могу забыть несчастную Хун!
Ян быстро написал письмо и с мальчиком-слугой отправил его в Цзянчжоу.
Между тем Цзя, проводив Яна, заперла ворота и, сказавшись больной, отказывалась принимать гостей. Прошло несколько лун, а весточки от Яна все не было. Днем гетера смотрела на гору Лазоревого града, словно высматривая там милого, ночью сидела у огня и предавалась печальным думам. Душа бедняжки изболелась. И вот однажды ее вызвал к себе местный правитель. Сославшись на недомогание, она не поехала. Но правитель прислал ей снадобья и любезно осведомился через посыльного о ее здоровье. Цзя стало не по себе. «Любезность правителя и молчание Яна, — думала она, — одинаково неожиданны, но понятны. Если одному я нужна, то второй, наверно, просто забыл меня, — о, как печальна и несчастна моя судьба!» Не зная, как унять тревогу и тоску, она оперлась на перила и принялась вздыхать, глядя на далекие горы. И тут появился мальчик с пакетом в руке.
Посыльный вручил Фее письмо и сказал, что экипаж ждет ее у ворот. Гетера прочитала вот что:
«Каждый день после нашей разлуки вижу твое нефритовое личико, как наяву. Прости мне, что с таким запозданием выполняю свое обещание, — я был очень занят по службе. Я рассказал о тебе своим родителям, и они дали мне позволение вычеркнуть твое имя из списков гетер и привезти тебя в наш дом. Исполняя волю родителей и свое желание, посылаю за тобой экипаж. Сгораю от нетерпения, жду того счастливого мгновения, когда мы зажжем фонарик и разложим подушки с изображением уточки и селезня во славу пашей любви».
Фея приказала укладываться и через несколько дней отбыла в столицу.
Тем временем правитель Ичжоу, исполняя императорское повеление, добрался до южных рубежей империи и прислал такое донесение:
«По воле императора, я проник во вражеский стан, где встретился с предводителем варваров и попытался уговорить его добром отказаться от разбоя. Но тот повел себя дерзко и непотребно ругался. Потом он завлек наш небольшой отряд в ловушку и обезглавил моего помощника. Угроза смерти висела и надо мною, но подоспевшие воины в рукопашной схватке спасли Вашего подданного. Это был позор! Можете казнить меня, но я буду утверждать: враг силен ныне, как никогда. Прошу Ваше Величество направить в Ичжоу большое и сильное войско, дабы отразить варваров и тем спасти страну».
Прочитав донесение, Сын Неба созвал своих министров и стал советоваться с ними, как поступить. И в это время принесли послание от правителя Цзинчжоу, в котором говорилось:
«Мани перешли пашу границу. Миновав Медные столбы, [171] они захватили Гуанси. Теперь варвары угоняют скот и убивают мирных жителей на равнинах между Гуйлинем и Хэнъяном. Местные войска оказались неспособными дать отпор. Лишь завидя приближающегося врага, они в панике бегут. Селения к югу от Ичжоу и Цзинчжоу опустели: мани угнали в рабство всех, кого застали в домах. Мы пытаемся сдержать их продвижение, но за долгие годы мира наши воины утратили былую силу, а рассыпавшуюся черепицу сразу не соберешь. Поэтому прошу Ваше Величество без промедления послать на юг могучее войско».
171
Медные столбы — были установлены полководцем династии Хань, Ма Юанем, на хребте Фэньмаолин, недалеко от нынешней границы между провинциями Гуандун и Гуанси
Сын Неба прочитал донесение, и на лицо его легла тень. Он оглядел приближенных и спросил, как избавить страну от опасности.
— Положение трудное, приказами ничего не исправишь, — сказал кто-то. — Полезно собрать всех чиновников, военных и гражданских, для совместного обсуждения.
Император согласился, и вот сошлись все: гражданские по левую руку от императора, военные — по правую. Среди них — первый министр Хуан И-бин, его правый помощник Инь Сюн-вэнь, главнокомандующий Лу Цзюнь, министр двора Хань Ин-дэ, Ян Чан-цюй, который стал советником военного министра, и начальник конницы Лэй Тянь-фэн.
Император обратился к ним:
— С юга на нас напали варвары, что будем делать? Начинает сановный Хуан:
— Что за причина для беспокойства? Какие-то дикари осмелились нарушить рубежи империи, которой благоволит само Небо. Послать против них большое войско и уничтожить всех до единого!
Продолжает главнокомандующий Лу Цзюнь:
— Местные правители не порадели о безопасности наших рубежей, — вот и случилась беда. Надлежит примерно наказать правителей Ичжоу и Цзинчжоу, а потом укрепить крепости, что севернее наших рубежей, дабы держать в них оборону, если станет еще хуже и придется отступить.