Сон в зимнюю ночь
Шрифт:
– Ка-ак... - передразнил его леший. - Черпай ведром и гляди чего попалось!
Боясь подскользнуться, молодой человек изловчился не только опустить ведро в студёную воду, но и вытянуть обратно. Рыбы в ведре не оказалось.
– Ну, и чего стоим? - проворчал Ерофей Фомич. - Думаешь, вот так вот с первого раза и на уху наловишь? Выливай и черпай снова.
Иван повторил весь процесс. С прежним результатом.
– Давай-давай, - подбодрил леший. - Рыбная ловля требует упорства и терпения.
После получаса черпания
– Не получилось, стал быть. Так я и знал. - произнёс он задумчиво, но тут же весело подмигнул Ивану. - Теперь моя очередь. Ну-кась, отойди чуток в сторонку, а то забрызгает, чего доброго.
Иван отошёл немного, а Ерофей Фомич подхватил ведро, опустил его горловиной в воду, и отбарабанив пальцами по днищу затейливую дробь, тоже попятился на несколько шагов.
С минуту ничего не происходило. Затем вода в полынье подёрнулась рябью, взметнулась фонтаном брызг, и оттуда вынырнула девица. Голая!
Нисколько не смущаясь, она высунулась по пояс, и уперев острые локотки в лёд, пристроила подбородок на ладошки.
– Привет, дядька! Чего звал? - колокольчиком прозвенел её голосок.
Тут, однако, прелестница увидала Ивана. Зелёные её глазищи восхищённо распахнулись.
– А, это кто ж у нас тут такой хорошенький?! - воскликнула она. - Ох, тошнёхонько мне! Разбил сердечко девичье! - девица поманила пальчиком. - Иди ко мне, красавчик. Уж я тебя пощекочу!
Иван, встретившись с нею взглядом, враз лишился рассудка. Не помня себя он двинулся к полынье. Шаг... Другой...
Словно откуда-то издалека раздался, вдруг, голос лешего:
– Ах ты ж, блудница мокрохвостая! Ишь, чего удумала! Я вот ща сам тя пощекочу промеж бесстыжих-то зенок!
Снежный комок хлопнул девицу в лоб и наваждение пропало. Теперь она выглядела, конечно, симпатичной, однако уже не умопомрачительной.
– Ты чё творишь-то, дядька?! - надула девица губки. - Чё блудницею-то лаешься? Может, у меня любовь!
– Пусть тебя сом в омуте любит, а парня я на корм снеткам не отдам. Он нам самим нужен. Для миссии.
– Для какой такой миссии? - любопытно сверкнула глазками девица.
– Для невыполнимой! - многозначительно изрёк леший и достав из-за пазухи кисет, кинул его на лёд. - На, вот, табачку дорогого, заморского. А мне взамен рыбки на ушицу накидай. Да, не скупердяйничай!
– О эпоха бездушных потребителей! Куда катимся?! Возвышенные чувства и неземные страсти готовы принести в жертву презренному чревоугодию! Ужасный век, ужасные сердца!.. - вздохнула горестно девица, взяла кисет, и взвившись вдруг над полыньёю, нырнула головой вниз.
На миг в воздухе мелькнула чешуйчатая попа и сросшиеся, как у ластоногих, задние конечности. Секунду спустя, лишь круги волн напоминали о ней.
– Это русалка была?! - спросил
– Она самая, - кивнул леший. - Не рыба, не мясо.
– Настоящая?!
Ерофей Фомич озадаченно глянул Ивану в глаза.
– Эх, паря! Слыхал я, что у вас там в городах нынче заместо настоящих, резиновых баб делают. Надувают их, да и пользуют. Думал - брехня, ан, видать, и впрямь. А только, русалок-то резиновых не бывает. Знаешь почему?
– Почему?
– А потому, дурья твоя башка, что ежели её надуть, как шпана лягух через соломинку надувает, то как же она, по-твоему, нырять сможет? Надутая-то?! Никак! Это ж физика! Так что, русалка у нас настоящая, не сумлевайся.
Леший сдвинул на набекрень треух и хитро прищурился.
– Скажи-ка лучше, - спросил он, - Ты на кой ляд ей в глаза глядел?
Иван пожал плечами, а леший сокрушённо покачал головой.
– Вроде взрослый уже, а как пацан. И земным-то девкам нельзя в глаза глядеть - утонешь, а уж русалкам и подавно!
– Это - да! - согласился Иван.
Оба помолчали. Недолго. Из воды вскоре вылетели и шлёпнулись на лёд четыре упитанных форельки, одна средних размеров щука и с десяток окушков.
Живые рыбины конвульсивно подпрыгивали, стараясь добраться до родной стихии, и Ерофей Фомич принялся сноровисто собирать их в ведро. Не отрываясь от своего занятия,прикрикнул на Ивана:
– Ты чего на щуку уставился? Ждёшь когда заговорит? Хватай её, не стой столбом!
Говорить щука не умела, а то уж верно, сказала бы... Зато она умела кусаться - от пальца её удалось отцепить только благодаря подоспевшему на подмогу лешему.
– Да-а... Дикая какая-то попалась, - констатировал он, глядя на баюкавшего окровавленный палец Ивана. - Ничего, паря, ты ей нынче той же монетой отплатишь.
Несмотря на полученную травму, оба ведра - одно с рыбой, другое с водой - опять тащил молодой человек. Обратно возвращались по своим следам, в проводнике надобность отпала, и Ерофей Фомич шёл теперь рядышком.
– Надо же! - пробормотал Иван. - Настоящая русалка. Ни за что бы не поверил.
– Вот именно, - отозвался леший. - В том-то и беда! Вы там у себя верите во что ни попадя, чего нет и не было никогда, а тех, кто рядом с вами живёт не замечаете!
Молодой человек спорить не стал. Да, и как тут поспоришь? Однако чтобы избежать дальнейших, хоть и справедливых, но малоприятных упрёков, решил сменить тему.
– А, зачем русалке табак понадобился? - спросил он.
– Так он ей и без надобности, - махнул рукой Ерофей Фомич. - Она его водяному таскает. Другой вопрос - ему-то табак зачем? Курить под водою никак не возможно. Не знаю, но думаю, что жуёт он, мокрица старая, мою махорочку. Уж сколь я на него дефицитного продукта извёл не счесть! Однако нынче я ему, заместо самосада, твоего табачка, плохонького, подсунул. Авось, не распознает.