Сонеты 107, 46 Уильям Шекспир, - литературный перевод Свами Ранинанда
Шрифт:
Критик Симпсон (Simpson): «Сонет гораздо лучше будет вписываться в своё место, когда... (будет) интерпретироваться не как отдельные факты, а как общие обстоятельства любви. Ни его собственные страхи (смерти, положившей конец всякой любви), ни «divining eyes», «пророческого взгляда» старых поэтов, упомянутых в сонете 106, ...не могут определить конкретный срок его любви, которая, как предполагалось, была обречена на конец» (p. 79).
Критик Дауден (Dowden) (соглашаясь с этим) предложил: «Ни мои собственные страхи (что красота моего друга может пойти на убыль, 104, 9-14), ни пророческая душа мира, пророчествующая в лицах мёртвых рыцарей и дам о ваших совершенствах (S. 106), и поэтому предвосхищая твою смерть (или, возможно, предсказывая
Критик Люси (Luce) дополнила: «Нет необходимости искать исторические аллюзии; строки могли означать, «я сам боялся, что любовь не может длиться долго»; и такие были сомнения или насмешливые прогнозы моих друзей; но ни я, ни они не знали непреходящей силы любви; любовь, которую мы обрекли на смерть, пережила лишь короткое затмение, и мрачные предсказатели посрамили себя» («Handbook», p. 93).
Относительно фразы «prophetic soul», «пророческая душа» критик Стивенс (Stevens) дал ссылку: Cf.! Haml., I, V, 40: «Oh, my prophetic soul»! «О, моя пророческая душа»!
По поводу строк 1-2, критик Тайлер (Tyler)подчеркнул: С этим отрывком, который очень важен в отношении богословия Шекспира («Sh.'s theology»), Cf.! R. III, II, III, 41-44:
«Before the days of change, still is it so.
By a divine instinct men's minds mistrust
Ensuing danger; as, by proof, we see
The waters well before a boisterous storm».
«Перед наступленьем дней перемен, ещё это так (увы).
Благодаря святому инстинкту людей недоверчивые умы
Вытекающей опасности; как доказательство мы узрим
Воды, задолго до яростного шторма перед этим».
Уильям Шекспир «Ричард III», Акт 2, Сцена 3, 41-44.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 01.05.2022).
Бриер де Буамон (Brierre de Boismont) утверждал в своей работе «Галлюцинации» («Des Hallucinations»), изд. 1862, стр. 43:
«I'll existe dans les masses populaires un instinct politique qui leur fait pressentir les catastrophes des societes, comme un instinct naturel annonce d'avance aux animaux l'approche des bouleversements physiques», «Я существую без народных масс, без политического инстинкта, без свершившегося факта, без катастроф в обществе, без инстинкта природы, без предупреждения о существовании животных, без одобрения физических изменений»... «(Доктрина «anima mundi», «души мира»), занимала видное место в учении Джордано Бруно, который принял мученическую смерть в 1600 году, то есть незадолго до того, как был написан S. 107. Более того, Бруно был в Англии между 1583 и 1585 годами и вступил в контакт с сэром Филипом Сидни (Philip Sidney), дядей Уильяма Герберта, так что намёк на учение Бруно ни коим образом не является необъяснимым». (В Jahrb., 11: 91, есть статья В. Кенига в его книге «Шекспир и Джордано Бруно» (W. Konig on «Sh. and Giordano Bruno»).
Автор этой статьи, приведя между Шекспиром и доктринами Бруно различные примеры аналогии с большей или меньшей вероятностью, странным образом отрицал, что существует какая-либо связь между Шекспиром и учением Бруно о всепроникающей мировой душе: «Его вера вскоре проявляется в некоем божественном опьянении (Gotttrunkenheit) и своего рода пантеизме, где он предполагает всепроникающую Мировую Душу. Во всем этом регионе у Шекспира нет ни малейшей связи с Бруно». Неужели автор этой статьи никогда не читал S. 107?
Был и другой современник Шекспира, коего здесь следует упомянуть, так это Томмазо Кампанеллу (Tommaso Campanella), кто придерживался мнения, сходного с мнением Бруно, относительно мира, как одушевленного существа». (См. его «Мир, как животное», «The World as an Animal»),
Миссис Стоупс (Stopes) также подчеркивала связь между этим отрывком и философией Бруно; и в книге Шекспира «Современники Уорикшира», «Warwickshire Contemporaries» (1907), стр. 9, предполагала связь между Шекспиром и сочинениями Бруно в типографии Ричарда Филда, который некоторое время работал в лавке Вотролье, как известного английского паблиситера Бруно. «В лавке Вотролье высказывания Бруно приобрели бы трагический интерес после его смерти за философскую веру». См. также эссе Элтона «Джордано Бруно в Англии», «Giordano Bruno in England», где отрицается влияние Бруно на Шекспира («Modern Studies», pp. 26-27).
По поводу строки 2, критик Бичинг (Beeching) предположил: «Пророчество о грядущих событиях, вероятно, следует воспринимать вместе с Уиндемом «как подразумевающее», что они придут взамен того, что есть». Однако, поскольку Шекспир всегда использовал слово «prophetic», «пророческий» в истинном смысле слова, я бы скорее сказал, что подразумевалось, что «грядущее» обычно, приходит на смену тому, что есть. Именно этот обычный намёк поэт отрицал». (О строках 3-4, см. примечания выше, приводимые к сонету).
В строке 5, относительно фразы «eclipse endur'd», «затмение вытерпев». См. также примечания выше, где, по-видимому, эта фраза важная, в связи с предполагаемым намёком на смерть Елизаветы.
Критик Мэсси (Massey): «Это светило сияло в человеческой или смертельной сфере — всё было подвержено смертельности. Точно в том же духе он (Шекспир) называл глаза Лукреции «mortal stars», «смертельными звездами»; Валерию в «Кориолане» («Coriolanus») называл «moon of Rome», «луной Рима»; а в «Клеопатре Антоний» говорил о Клеопатре, как о «our terrene moon», «нашей земной луне». Королева была земной или смертной луной» (p. 215).
Критик Дауден (Dowden) предложил ссылку: Cf.! A.&C., III, XIII, 153: «Alack, our terrene moon is now eclipsed», «Увы, наша земная луна
сегодня войдёт в затмение». И дополнил, высказав своё мнение: «…но более раннее упоминание о лунном затмении (35. 3) имело отношение к его (юному) другу, а не к Елизавете, и в данном сонете луна представляется пережившей своё затмение и вышедшей тем не менее яркой».
Критик Тайлер (Tyle) отметил: «Можно легко согласиться с тем, что «смертельная луна», по всей вероятности, является поэтическим обозначением Королевы. Согласно, поэтам елизаветинской эпохи, она была Синтией, богиней сияющего шара. Но предположение, что намёк на её смерть совершенно не согласуется с направлением и масштабом сонета. Несмотря на страхи и дурные предчувствия, любовь поэта к своему другу не будет «обречена на вечную погибель», а будет длиться вечно. Поэтому в строке 5 акцент, очевидно, сделан на слове «endur'd», «вытерпеть» (Intro., p. 23).
Критик Батлер (Butler) добавил: «Для меня сонет предполагал, что (королева) не только была не мертва, но и вышла из периода очевидной опасности с неизменным великолепием» (p.105).
Критик Бичинг (Beeching) резюмировал: «… (вспоминая заявление Ли о том, что писатели того времени описывали смерть королевы как затмение небесного тела, говорил): «Эта интерпретация подтверждается отрывком из A. & C. ... Изучение отрывков показывает, что затмение в метафорическом употреблении Шекспиром означало окончательное, а не временное исчезновение». (См., помимо отрывка из A. & C., 1 H. 6, IV, V, 53: «Born to eclipse thy life this afternoon», «Рожденный, чтобы затмить твою жизнь сегодня днем»), поэтому было нелегко понять, какой другой метафорой можно было бы описать смерть «луны». (Я не вижу, что это могло быть догматичным в отношении значения этого отрывка. То впечатление, которое всё это производит на меня, ровно такое же, как на Даудена и Тайлера, а именно, что затмение было пройдено; но следует признать, что для Шекспира было достаточно параллелей для использования слова «to suffer», «страдать», в смысле просто «endured» «вытерпеть»; например, R. 2, V, V, 30: