Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров
Шрифт:
Растолкав мужиков у входа, она на мгновение замерла посередине зала, наблюдая за танцовщицей и Кочубчиком, а потом вдруг рванулась на сцену.
— Сука паршивая!.. Шваль!.. Дешевка!
Озверев, она вцепилась в танцовщицу, стала бить ее ногами и царапать лицо, пытаясь стащить со сцены.
— Убью гадину!
Пораженный Кочубчик в первый момент онемел, затем бросился на помощь красотке.
— Сонька!.. Мама! — орал он. — Сбрендила, что ли? Сгинь, зараза!
Обезумевшая воровка тут же вцепилась в парня и начала
В драку вмешались мужики. Они дружно скрутили Соньку и поволокли ее к выходу. Кочубчик, размахивая руками, что-то орал вслед, танцовщица рыдала, а мужики дотащили наглую воровку до дверей и силой вытолкнули на улицу.
От сильного толчка Сонька едва не распласталась на мостовой, вызвав живой интерес гуляющих. Она поднялась, поправила платье, оглянулась на кафешантан, ругнулась и поплелась прочь, давя в себе рыдания.
Было раннее утро. Сонька, одетая в длинный цветастый халат, покинула свой номер и пошла вдоль гостиничных дверей. По ходу аккуратно нажимала на дверные ручки, но все комнаты были заперты. Казалось, что утренняя охота ничем не закончится.
В самом конце коридора дверь неожиданно поддалась, и воровка проскользнула в номер.
В прихожей горел свет. Сонька тихонько прикрыла дверь и, касаясь висков с гримасой боли, проследовала в глубину номера. Из спальни доносился негромкий мужской храп.
Девушка, по-прежнему потирая виски, зажгла в ванной свет, взглянула на себя в зеркало, осталась довольна увиденным и прислушалась к тишине в номере. Сонька проследовала в спальню, увидела в утреннем полумраке спящего на просторной постели господина. Она открыла платяной шкаф и стала обследовать карманы висевшей там одежды. Извлекла бумажник с какими-то деньгами, сняла с галстука жемчужную заколку, принялась вынимать запонки из рукавов сорочки.
Неожиданно Сонька задела дверь шкафа — она громко стукнула, и шкаф заскрипел. Мужчина проснулся, удивленно уставился на ночную гостью. Воровка на миг замерла, но тут же нашлась и начала неспешно снимать с себя халат, ночную сорочку, не обращая внимания на хозяина номера.
— Мадам, вы кто? — не без испуга спросил мужчина.
Сонька вскрикнула, подхватила одежду, прижала ее к себе.
— А вы кто? Что вы делаете в моем номере?
— Какой это ваш номер? — Мужчина зажег свет и сел на постели. — Это мой номер! Что вы ищете в шкафу, мадам?
— Я переодевалась, — с трудом сдерживая слезы, сообщила Сонька. — Видимо, я перепутала номера. Какой это номер?
— Триста шестой, мадам.
— Боже… Кошмар. Простите меня. Конечно перепутала! Простите великодушно. У меня ужасно болит голова…
— При чем тут голова? Вы в моем номере! Да еще шарите в шкафу!
— Я перепутала. Ходила за врачом и случайно зашла не в свой номер. Стала раздеваться… Не будете же вы из-за этого вызывать полицию. — Сонька, держа пальцы у виска, набросила халат и быстро покинула чужой номер.
Кочубчик крепко спал, когда Сонька вернулась к себе. Она присела на постель, поцеловала спящего парня. Он недовольно поморщился, открыл глаза.
— Чего? Вышло что-нибудь?
— Вот, — показала Сонька добычу. — Но придется отсюда срочно съехать.
— Прямо сейчас?
— Лучше сейчас, пока господин из того номера не проснулся.
— Черт… — Кочубчик был недоволен. — А не могла как-нибудь поаккуратнее?
Она снова поцеловала его.
— Не сердись, дорогой. Зато теперь ты можешь некоторое время не работать.
— Конечно, меня жалеть надо. Я ведь сирота.
Было обеденное время, Сонька как раз покинула ресторан гостиницы и направилась к широкому маршу главной лестницы. Дорогу ей пересек штабс-капитан. Он был в штатском, вид у него был озабоченный.
— Доченька…
Она удивленно посмотрела на него:
— Что здесь делаешь?
— Тебя жду.
— Что-то случилось?
— Пока нет. Но может случиться.
Сонька вопросительно посмотрела на «папеньку»:
— Ну?
— Мне он не нравится, — сглотнув, проговорил Горелов.
— Кто?
— Этот твой Володя.
— А почему он должен тебе нравиться? Главное, что нравится мне.
— Он гнилой, Соня.
Она молчала, неотрывно смотрела на штабс-капитана, и глаза ее медленно наливались злостью.
— Беги от него, дочка, — повторил тот. — Бежим вдвоем. Он доведет до беды.
— Ты кто такой? — спросила Сонька, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
— Я? — штабс-капитан растерялся. — Горелов… Твой папенька.
— Ты пьяница и прощелыга! И не тебе меня учить!
Она резко развернулась и пошла прочь. Горелов постоял какое-то время, глядя ей вслед, и поспешил за ней. Догнал, коснулся руки.
— Доченька, ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?
— А мне все равно! Как появился, так и исчезнешь. И не смей больше делать мне замечания.
Штабс-капитан снова придержал ее:
— Я не уйду, я буду рядом с тобой. Даже тогда, когда тебе совсем станет худо. Знай это, доченька. — Он повернулся и медленно побрел к выходу из гостиницы.
Сонька подумала о чем-то, потом попросила:
— Разыщи Володю, скажи, что я его жду. Очень жду.
В выход ной полдень улица Дерибасовская просто-таки кишела публикой. Казалось, вся Одесса вышла показать себя и пообсуждать других.
В этом потоке вышагивала Сонька под ручку с Кочубчиком. Володя явно чувствовал себя некомфортно, пытался избавиться от Сонькиных нежностей, но она не отпускала его, улыбаясь с каким-то бабьим садизмом.
— Да не ходил я ни с одной девкой вот так! — злился парень. — Как на привязи!