Сорок монет
Шрифт:
— Давай, давай, жалуйся. Вот тогда-то всё и всплывёт. Начнут люди разбираться и поймут, что ты за человек…
Тут подал голос молчавший всё время Нуръягдыев.
— Может, хватит препираться? — не по возрасту рассудительно сказал комсорг. — Мне предложение Шасолтан по душе. В самом деле, такого бригадира, как Тойли Мерген, поискать… Только согласится ли он?
— А мы, прежде чем обсуждать этот вопрос на бюро, — обрадовалась Шасолтан, — посоветуемся ещё с товарищем Карлыевым. И попросим его со своей стороны поговорить с Тойли Мергеном. Словом, «согласуем», —
— Раз вы все тут заодно, то и советоваться незачем было, — обиженно произнёс тот и вдруг заторопился.
Остальные тоже потянулись к выходу, за исключением Дурды Кепбана, которого нетерпеливо поджидал корпящий над отчётом Аннагельды.
Уже несколько долгих дней Тойли Мерген маялся, погруженный в застойную тишину своего просторного дома. Доведённый непривычным бездельем до отчаяния, он буквально не знал, куда себя девать. Поэтому, когда внезапно зазвонил телефон, он подскочил к нему с проворством, заставившим улыбнуться даже приунывшую Акнабат.
— Это вы, Тойли-ага? — услыхал он в трубке голос секретарши из райкома. — Салам! Спешу сказать вам, что товарищ Карлыев вчера вечером вернулся.
— А он у себя сейчас?
— Да, соединяю с ним.
Карлыев тут же поднял трубку.
— Салам-алейкум, Тойли-ага! — послышался его голос.
— Как поживаешь, Мухаммед? Как съездил?
— Неплохо. Ашхабадские друзья просили передать вам привет.
— Да будут здоровы те, кто посылал привет, и тот, кто его привёз. Хотел бы повидаться с тобой, если дела позволяют.
— Что, не получилось в ателье?
— Совсем не получилось.
— Давайте, Тойли-ага, так сделаем. Мне сейчас надо выехать с инженерами в район. Тут у нас химический завод собираются строить, так вот, надо площадку выбрать. Вернусь только после обеда, а когда точно — трудно сказать. Лучше всего будет, если вы вечерком ко мне домой заглянете.
— Домой?
— Да. Что вас так удивило? Вы же у меня бывали и знаете, что к секретарю райкома тоже иногда люди в гости ходят, — засмеялся Карлыев. — И потом, дома никто нас торопить не будет.
— Так-то оно так, а только…
— Словом, приезжайте, Тойли-ага. Тут ваши товарищи мне одну идейку подбросили, хотелось бы с вами её обсудить. Итак, до вечера.
Секретарь райкома жил в большом крупнопанельном доме, одном из тех, что целым кварталом недавно выросли на окраине города.
Хозяин встретил Тойли Мергена в дверях. Едва гость вытер на площадке ноги о коврик и переступил порог, как откуда-то из-за спины Карлыева возник худенький белолицый мальчик лет десяти.
— Салам, Тойли-ага! — с достоинством произнёс он и вежливо протянул руку.
— Салам, Батыр, салам! — пожал его маленькую ладошку Тойли Мерген. — Ну как, год обещает быть урожайным на двойки?
— Двойки? — удивлённо повёл плечами мальчик. — Лично у меня даже троек не бывает.
— Ну да! Что ж, одни четвёрки?
— Нет, и пятёрки тоже, — как нечто само собой разумеющееся заявил мальчик.
— Наверно,
— Во-первых, у меня не учитель, а учительница. Во-вторых, папа её никогда в глаза не видел. В-третьих…
— Верю, верю, Батыр-хан! — улыбнулся Тойли Мерген и похлопал мальчика по плечу. — Я знаю, что в школе ты молодцом.
— Ну-ка, хвастунишка, — вмешался хозяин дома, поворачивая сына за плечи, — ступай к маме и скажи, что приехал Тойли-ага. А нам пока поговорить надо.
Он провёл гостя в комнату, усадил его в кресло, принёс чай, но говорить о деле не спешил. Сначала речь у них зашла о мебели, о том, как трудно, её в районе достать, потом коснулась вообще недостатков в работе торговой сети, затем перешли на достоинства и недостатки новых домов.
— Всем хороша квартира, — заметил Карлыев, обводя взглядом стены, — одно плохо — потолки низкие. Возможно, для Риги или Таллина, где даже летом прохладно, такой высоты вполне достаточно. Но для наших жарких мест это не годится — в комнате воздуха маловато.
— Значит, надо добиться от строителей, чтобы увеличили высоту. Неужели не послушаются?
— Это дело не такое простое, — проговорил Карлыев, разливая чай. — Существует утверждённый типовой проект дома. Исходя из проекта, создан завод, где изготовляют панели. Чтобы увеличить панель хотя бы на сантиметр, пришлось бы переделать проект и перестроить заново всё производство. Тут ведь одно сразу потянет за собой другое. Впрочем, как и всё в жизни. Человека мы ценим больше, когда он не похож на других, когда в нём что-то своё заложено. Ну, а вещи при массовом производстве, хочешь не хочешь, приходится подгонять под определённый размер. Иначе такой разнобой получится, что вся жизнь остановится.
— Правильно говоришь, а всё-таки не совсем, — позволил себе усомниться Тойли Мерген. — Дома-то, как ни говори, для людей строится. И проекты составляют и утверждают тоже люди. Так неужто те, кто живёт в домах, не сумеют сговориться с теми, кто их создаёт? Может, всё-таки стоит иногда что-то поменять, пусть даже оно потянет за собой всё остальное. Пусть для Риги один проект будет, для наших краёв другой. Разве нельзя этого добиться?
— Можно, конечно, если крепко взяться! От нас самих всё зависит. Когда человек своё дело знает и любит, он всего может добиться.
«Пожалуй, сейчас-то он уж на меня разговор переведёт», — предположил Тойли Мерген, но Карлыев продолжал размышлять вслух о человеческом призвании, о профессиональных склонностях, о верности любимому ремеслу вообще.
В дверях появилась хозяйка дома с огромным бухарским блюдом аппетитных пельменей.
— Саламалик, Тойли-ага! — приветливо улыбнулась она гостю.
— Как поживаете, Марал? — ожибился Тойли Мерген, помогая ей поставить блюдо на стол. — Всё ли у вас хорошо?
— Слава богу, неплохо, — ответила она, озабоченно поглядывая в сторону буфета. — Проголодались, наверно? Мухаммед предупредил меня, что вы не любитель плова, — добавила она. — Вот я и затеяла пельмени.