Соседи по квартире
Шрифт:
От такого поворота разговора я не могу больше держать зрительный контакт, поэтому перевожу взгляд в сторону книжного шкафа, когда отвечаю:
— Не думаю, что…
— …нам стоит говорить про соцсети?
Я смеюсь.
— Но это единственная безопасная тема.
— То есть ты считаешь, мне необходимо увеличить пенис.
— Я не это имела в виду, — у меня уже лицо болит от того количества раз, когда я смущенно поморщилась, с тех пор как проснулась сегодня.
— Я просто хотел немного разрядить обстановку.
— Это я поняла.
Медленно кивнув, Келвин облизывает губы.
— Хорошо. Ты есть хочешь?
Еще как. Но проблема в том, что у нас похмелье и мы боимся выйти из квартиры. Из окна моей гостиной видно, как на улице неспешно бродят вперед-назад три фотографа, поглядывая на здание.
Количество подписчиков Келвина в Твиттере за один вечер выросло от двадцати двух человек до шестидесяти тысяч, и каждый раз, когда он обновляет страницу, оно продолжает увеличиваться. За два года у него было всего три твита — третий как раз пришелся на эту ночь, когда Келвин разместил свое фото с Рамоном, которое я сделала сразу после их первой совместной репетиции (они оба действительно творили магию), и его ретвитнули больше семи тысяч раз.
Вот такие у нас дела. А еще вчера на премьере были Лин-Мануэль Миранда и Эми Шумер. Не уверена, что могу собрать воедино свои скудные ментальные способности, чтобы осмыслить происходящее, а заодно и ощутить контраст талант Келвина со своим… недоталантом.
Кажется, я пребываю в некотором шоке. У меня не получается вести себя как разумный человек, даже когда Келвин обращается ко мне с каким-нибудь прямым вопросом. Мы занимались сексом. Мы женаты. Еще он в топе Твиттера. Честное слово, не понимаю, как хотя бы начать все это осмыслять.
С одной стороны, я могла бы просто спросить Келвина: «Будь честен со мной: как сильно ты сожалеешь о нашем сексе?». Хуже всего, если он ответит: «Немного», — что, конечно же, я пойму. После чего нам даже не пришлось бы делать попытки улучшить ситуацию — тем более что этому браку жить осталось не так много месяцев, — и мы просто двигались бы дальше.
С другой, для нас обоих будет лучше, если мы продолжим отшучиваться и обойдем любые серьезные разговоры стороной. Его желание разрядить обстановку навело меня на мысль, что…
— Хол-л-лэнд!
Я вздрагиваю, когда Келвин наклоняется ко мне.
— Ты жива?
Судя по веселому выражению его лица, я что-то пропустила.
— Прости. Что?
Келвин убирает волосы со лба и улыбается.
— Я спросил, будешь ли ты яичницу. А когда ты не ответила, решил, что будешь. Но потом поинтересовался, не хочешь ли бекон или чего-нибудь еще, покалорийней. Например, заказать бургеры с доставкой.
— Когда ты обо всем этом успел спросить?
— Пока
— Я беззвучно шевелила губами, пока думала? — нахмурившись, спрашиваю я.
Келвин кивает.
— И о чем же я «говорила»?
Он кривовато улыбается.
— А я откуда знаю. Это ты мне скажи. Уверен, о чем-то про секс.
Не зная, что еще ответить, я выпаливаю:
— Давай закажем бургеры!
Похоже, такой ответ его устраивает, потому что, щелкнув пальцами, Келвин идет к кухонной стойке взять свой телефон.
Мне, конечно, хочется с ним поговорить, и не только чтобы успокоить свой воспаленный ум, который силится вспомнить детали вчерашнего вечера, но и потому что я не решила, как себя чувствовать относительно способности Келвина с легкостью отбросить в сторону тот факт, что мы пьяные занимались сексом.
— У тебя сегодня выступление, — говорю я. Словно он может забыть. Удивительно, но на этой неделе нет утренних спектаклей, потому что запланирован отъезд Луиса, в результате чего появились окна в расписании.
Глянув на часы на кухонной плите, Келвин отвечает:
— Роберт сказал, что мне нужно быть в пять.
На нем по-прежнему только одни трусы. Я слушаю, как по телефону Келвин заказывает нам ланч — бургеры и «Чипсы, ой, простите, картошку фри», — и рада возможности беспрепятственно на него попялиться. О боже, мы занимались сексом… Но тут внезапно оживает мой лежащий на журнальном столике телефон.
Это Джефф.
Мое сердце бьется чаще. Джефф звонит редко, предпочитая переписку. И раз он звонит… Вдруг что-то пошло не так с миграционными документами?..
— Алло?
— Привет, милая, — говорит Джефф. У него радостный голос. Это хорошо.
— Привет, Джеффи, как дела?
— У меня хорошие новости, — отвечает он, а потом смеется. — Наверное.
Время будто замедляет ход. Я почти знаю, что именно мой дядя сейчас скажет, но мне все равно нужно, чтобы он это произнес.
— Да?
— Назначена дата вашего собеседования.
Я смотрю на Келвина, который закочил с заказом и возвращается к дивану. Внутри странным образом сплелись удовольствие от лицезрения его в одном нижнем белье и беспокойство от сказанного Джеффом.
— Нам назначено собеседование, — шепотом говорю я Келвину.
Когда тот приподнимает брови, клянусь, мое воображение почти уверено, что его трусы в этот момент сползают еще ниже.
— Но есть и плохие новости, — добавляет Джефф, и у меня внутри все сжимается. — У Сэма появилось свободное место в графике и он постарался записать на него вас.
— Ага, хорошо, — медленно говорю я. — И когда же?
Келвин внимательно следит за моей реакцией.
— В понедельник в десять, — покашляв, отвечает Джефф.