Соседи по квартире
Шрифт:
***
Через два часа нам нужно выходить, чтобы вовремя попасть в театр, поэтому поговорить удастся только завтра, но этого все равно недостаточно. Мы думали, что впереди не меньше двух недель для подготовки к этому собеседованию.
Интернет услужливо предложил нам варианты вопросов, а прежде чем повесить трубку, Джефф уверил, что Сэм Доэрти очень хороший, так что беспокоиться нам не о чем. Но… как же все устроить? Нам нужно врать в лицо хорошему человеку о нашем фиктивном браке? Я
Лет сто я не готовилась к экзаменам или собеседованиям, а это обещает быть самым важным из всех, что я проходила со времен средней школы. По крайней мере, мы занимались сексом. Хотя бы по этому поводу врать не придется. Жаль только, я почти ничего не запомнила.
Отправив в рот огромный кусок бургера, Келвин выглядит расслабленным, как и всегда.
— Ты Холлэнд Лина Баккер, младшая из шестерых детей, — говорит он, промокнув губы салфеткой. — У тебя очень близкие отношения со своим дядей Джеффом — младшим братом твоей мамы и мужем моего босса, Роберта Окая. Твой день рождения пятнадцатого апреля. Еще это дата сдачи федеральных налогов в Штатах.
— Дополнительно подготовился, — замечаю я и даю ему «пять». — Ты Келвин Эйдан Маклафлин, родился в Ирландии, в Голуэе, что для американцев особенно интересно и необычно, поскольку они думают, будто кроме Дублина в этой стране других городов нет. Ты старший ребенок из четверых. Маму зовут Марина, и она домохозяйка. Папу — Патрик, он занимается производством медицинского оборудования.
Келвин довольно улыбается.
— Ты предпочитаешь греческую кухню.
Мне ужасно приятно, что он помнит — хотя однажды я сама сказала ему об этом, уплетая спанакопиту за обе щеки.
— А ты любишь… суши?
— Терпеть не могу суши, — качает головой Келвин и смеется.
— Ну ладно, — признаюсь я, — ляпнула наугад. Тогда китайскую кухню?
— Я люблю немецкую.
— А такое понятие вообще существует — немецкая кухня? — смеюсь я.
— Давай к более важным темам, миссис Маклафлин, — искоса глянув на меня, говорит Келвин.
— Давай. Ты играешь на гитаре с четырех лет, мистер Баккер, — я кидаю в рот картошку. — Познакомились мы с тобой в поезде метро — но только не забудь, что не пять недель назад, а полгода, — и ты пригласил меня поужинать.
Келвин закидывает ноги на столик.
— Наше первое свидание было в «Меркато», а когда пришли домой, мы занялись сексом.
— Вот как? — чуть не поперхнувшись кусочком бургера, переспрашиваю я.
— Ты что, не помнишь? — Келвин наклоняется и целует меня в щеку. — Мы оторваться друг от друга не могли.
— А, да-да, точно, — неловко смеюсь я, от чего хочется надавать себе по физиономии. — Ладно, конечно же, у нас было море секса. Мы же молодожены, поэтому да… мно-о-ого секса. Естественно.
Наступает тишина, словно Келвин пытается понять, какого черта происходит, вот только
— Ну да, — медленно говорит он. — Море секса, — его полуулыбка становится широкой и веселой. — Как считаешь, на собеседовании нужно рассказать, какая ты развратница?
Не прожевав, я проглатываю большой кусок картошки, и на глазах выступают слезы.
— Что?
— А разве нет? — он облизывает губы и не спускает с меня глаз. — Или что ты любительница чего-нибудь порочного.
Что это такое сейчас происходит? Почувствовав слюну в уголке губ, я вытираю рот.
— Мне нравится, когда у тебя пропадает дар речи.
— Я… да… Понятия не имею, что сказать.
Перестав улыбаться, Келвин облизывает губы и немного наклоняется ко мне.
Я вздрагиваю, неловко кашляю и сминаю обертку от бургера.
— Давай дальше! Теперь ты играешь в оркестре спектакля «Его одержимость», — говорю я, — а раньше выступал с несколькими коллективами, включая ту кавер-группу, «Гуляка Спрингстин»…
— Пожалуйста, не рассказывай им об этом. Не хочу, чтобы у правительства оказался мой послужной список.
Я хихикаю.
— И ты любишь расхаживать по квартире полуголым.
— У тебя тут знойно, — хитро улыбнувшись, замечает он.
— Что, правда слишком жарко? — спрашиваю я, не в силах соревноваться с ним в словесном флирте.
Келвин пожимает плечами, а в его зеленоватых глаза пляшут искорки.
— Ты покраснела.
— Потому что ты меня смущаешь.
— Расхаживая полуголым?
— Вспомнив о сексе, которым мы занимались.
— О сексе, которым мы не занимались, — откровенно забавляясь, поправляет меня он. — То первое свидание выдуманное, как и последовавший за ним секс. Вот этой ночью мы на самом деле занимались сексом, но не довели дело до логичного конца. Наверное, потому, что оба волновались. Быть может, ты обнаружишь что-нибудь интересное для себя на этом диване.
Где-то в течение секунды или чуть дольше я думаю, что Келвин заигрывает. И предлагает заняться сексом, прежде чем настанет пора идти на работу. Сегодня он в ударе и еще более очаровательный, чем обычно.
Но спустя мгновение его улыбка становится натянутой, и Келвин бросает взгляд на свой телефон проверить время. Такую улыбку я у него никогда не видела. Или же я ошибаюсь?
Уютная атмосфера тут же улетучивается.
А Келвин в этом хорош, приходится признать. Глазом не моргнув согласился на мое предложение. На свадьбе так поцеловал, что у меня ноги подкосились, но попыток повторить больше не предпринимал. Ну, если не считать вчерашнее помутнение рассудка после пьянки. Но Келвин действительно отлично управляется с эмоциями и у него хорошо развита интуиция — именно это и делает его талантливым музыкантом.