Сошествие тьмы
Шрифт:
Теперь они ждали, внимательные, собранные, готовые действовать.
В дренажной трубе под школой Уэлтон другие исчадия тоже покачивались в такт молитвенных заклинаний Лавелля, хотя и они не слышали голоса Бокора.
Когда Лавелль замолчал, они остановились.
Глаза у них горели.
Они замерли на месте. Наизготове.
Такие же собранные и решительные, как и незваные гости в квартире Доусонов.
На перекрестке для машин зажегся красный свет. Переход тут же заполнили многочисленные пешеходы, уткнувшие лица в шарфы и воротники. Быстрым шагом, скользя, они пробирались мимо патрульной машины.
Ник Ирволино сказал:
— Я вот все думаю...
— О чем? — Джек быстро подхватил разговор.
— Давайте представим себе, что магия действует.
— Мы уже договорились об этом.
— Это я для аргументации.
— Хорошо, хорошо, продолжай!
— Ладно. Зачем же Лавеллю угрожать жизни ваших детей? Почему он не может просто разобраться с вами, забыв о детях? Вот в чем вопрос.
— Да, это точно, — согласился Джек.
— Может быть, его волшебство по какой-то причине не действует против вас?
— По какой же причине?
— Этого я не знаю.
— Если его колдовство применимо против одних людей, то почему же оно бессильно против меня?
— Не знаю, не знаю. Хотя, может быть, вы чем-то отличаетесь от других людей.
— Чем же это я могу отличаться от них?
— Не знаю.
— Ник, ты прямо как старая пластинка.
— Да.
Джек тяжело вздохнул:
— Так ты ничего толком и не объяснил.
— А вы можете придумать что-нибудь получше?
— Нет.
Светофор загорелся зеленым. Последние пешеходы быстро перебежали на другую сторону улицы. Ник выехал на перекресток и повернул налево.
Через некоторое время Джек переспросил его:
— Так отличаюсь, да?
— В некотором роде.
Так они ехали к центру города, направляясь в полицейское управление.
Обсуждали эту проблему, пытаясь понять, в чем же особенности Джека, несходство его с другими людьми.
9
К трем часам дня в школе Уэлтон закончились последние уроки. Через десять минут это стало ясно по взрывам смеха, болтовне, выплеснувшимся на улицу и сказочно преобразившим серый пейзаж Нью-Йорка.
Дети были одеты, вернее, спрятаны под толстым, пестрым слоем шапок, шарфов, пушистых наушников, рукавиц, теплых свитеров, джинсов, толстых курток и тяжелых ботинок. Поэтому передвигались они, слегка покачиваясь и оттопырив руки — для равновесия. Как будто на улицу выбежала веселая компания живых плюшевых медвежат.
Те из ребят, что жили неподалеку, сами добирались до дома — это им разрешалось. Человек десять ринулись в микроавтобус, специально купленный для них родителями. Но большинство детей встречали папы, мамы, бабушки с дедушками — на машинах или, ввиду плохой погоды, на такси.
На этой неделе была очередь миссис Шеппард провожать детей у школы.
Исполняя обязанности дежурной, она сновала по тротуару, приглядывая, чтобы малыши не отправились домой без взрослых или не попали в машину к незнакомым людям. Сегодня вдобавок ко всему ей еще пришлось останавливать снежные баталии и разнимать детей, неохотно расстававшихся с друзьями.
Пенни и Дэйви уже знали, что их заберет тетя Фэй, а не отец, но, выйдя из школы, не увидели ее и, спустившись по ступенькам, отошли немного в сторону, чтобы не мешать другим. Они стояли перед ярко-зелеными деревянными воротами, через которые шла дорога от школы к близлежащему жилому дому.
Ворота крепились не вровень со стенами двух зданий, а были на полметра углублены в разрыве между ними. Чтобы укрыться от пронизывающего ветра, коловшего щеки и холодившего тело даже через толстые куртки, Пенни и Дэйви прижались к воротам спиной, втиснувшись, насколько возможно, в углубление между домами. Дэйви спросил:
— Почему папа не смог за нами заехать?
— Видимо, у него срочная работа.
— Что за работа?
— Не знаю.
— Это не опасно, правда?
— Думаю, нет.
— A его не застрелят?
— Конечно, нет.
— А откуда ты знаешь?
— Я уверена, — сказала Пенни, хотя на самом деле это было не так.
— Полицейских все время убивают.
— Ну, не так уж и часто.
— А что мы будем делать, если папу вдруг застрелят?
После смерти матери Дэйви достаточно быстро оправился от потери. Никто даже этого не ожидал. Дэйви справился с горем лучше, чем Пенни, ему не потребовалась помощь психиатра. Он долго плакал — несколько дней подряд, а потом успокоился. Правда, год спустя у него появился стойкий страх потерять отца. Насколько знала Пенни, она одна понимала, насколько озабочен брат опасностями, реальными или вымышленными, проистекавшими из профессии отца.
Она не стала рассказывать об этом ни отцу, ни кому-либо еще, надеясь, что сама поможет Дэйви. В конце концов, как старшая сестра, она несла за него ответственность!
В первые месяцы после смерти матери Пенни не смогла уделять брату достаточно внимания. Она не смогла быть рядом с ним, когда была ему нужна, — ей самой в тот период было очень тяжело. Сейчас, компенсируя прошлое, она решила исправить положение.
Дэйви переспросил:
— Что мы будем делать, если папу действительно застрелят?
— Его не застрелят.
— Но если все-таки застрелят, что будем делать?
— С нами все будет в порядке.
— Нас могут отправить в приют?
— Нет, глупенький.
— Где же мы тогда будем? А, Пенни? Где?
— Ну, может быть, будем жить с тетей Фэй и дядей Кэйтом.
— Да?
— С ними нам будет хорошо.
— Я лучше пойду жить в канализацию.
— Ну, это глупо.
— Нет, тогда я точно буду жить в канализации.
— Ну конечно.
— По ночам мы сможем выходить в город и воровать продукты.