Сострадание к врагу
Шрифт:
— Да, очень хорошо понимаю. О чем тебя спрашивали?
— О многом. Обо всем. Ничего конкретного я им не сказала. Это всё ерунда. Пока что ерунда.
— Пока что?
— А ты что думаешь? Думаешь, нами и в самом деле будет заниматься полиция? Думаешь, что блондинистые мальчики позволят нам здесь отдыхать? Не надейся.
— Чего ж ты волнуешься? — спросил Денисов. — А я верю Капитану. Он сказал, что всё в порядке. Значит, так оно и есть.
Его вызвали на допрос в тот же вечер. Допрос вел полицейский офицер, ему помогала девушка
— Что, туго с людьми? — поинтересовался Денисов.
Офицер поднял голову от тонкой папки и посмотрел на него.
— Почему вы так думаете?
— У нас, на Земле, меня обычно допрашивали не меньше, чем впятером. Четверо держали, а один задавал вопросы. И все пятеро боялись.
Офицер заинтересовался.
— Расскажите о вашей планете. Я никогда не слышал о Земле.
— Это страшное место. Там всё время война. Очень трудно выжить. Выживают только такие, как я. Мстительные, изворотливые и беспощадные. Земляне гораздо сильнее мейрсов. И в тысячу раз умнее. Достаточно сказать слово «землянин», чтобы навести ужас на целую провинцию.
— Провинцию? — удивился офицер.
— Ну, или хотя бы на целое село, — слегка смутился Денисов. — Сёла во время войны у нас вырезают до последнего человека.
— Вас за этим сюда прислали?
— Нет. Меня взяли для охраны. Только для охраны. Послушайте, мне на самом деле жаль, что девушка подстрелила одного из ваших. Это случайно вышло. Вы что, не понимаете, что у вас здесь происходит?
— О чем вы?
— Какой-то дурацкий разговор получается, — сказал Денисов. — Вас разве не учили, как правильно проводить допрос? Вы должны кричать на меня, совать мне кулак под нос, стараться запугать меня. Может быть, огреть меня стулом по голове. Однажды на допросе лейтенант сломал мне палец. Просто так вот взял и сломал. Палец до сих пор кривой. Если отцепите мне руки от шеи, то я покажу.
— Зачем вы прибыли сюда?
— Чтобы помочь вам, — сказал Денисов устало. — Еще немного, и вас не останется совсем. Я столько слышал о Тибере, что полюбил его еще до того, как увидел. Моя девушка с Тибера. И вдруг я оказываюсь на мертвой планете. Понятно? У вас даже перестали хоронить мертвецов. Я был на кладбище Тибера. Прекрасное место. Много цветов, все так хорошо пахнут. Вы же полиция, вы же должны сами заниматься своими преступниками.
Он напрягся и разорвал цепочку, которой наручники были пристегнуты к кольцу на шее. Затем взялся за ошейник и разорвал его без видимых усилий. Хрупкая девушка подскочила на своем стуле, как ужаленная.
— Да не бойтесь вы! Смотрите, вот он, палец. Кривой. Я думаю, что мы — ваш последний шанс. Если мы не поможем вам сегодня, то завтра Тибер вымрет окончательно.
— Земля, это то же самое, что Терра? — задумчиво спросил офицер.
— Да почем я знаю! Наверное. Земля называлась Террой на одном из древних языков. На латыни, кажется.
— Знаете, людей у нас действительно мало, — сказал офицер, — шестнадцать человек на весь город. Может быть, на всю планету. Сегодня меня попросили перевести вас в другое место, но я этого не сделаю.
— Почему?
— Потому что здесь принимаю решения я. И никто не может мне указывать. А еще потому, что нам действительно нужна помощь. Мы еще продолжим наш разговор. У вас есть какие-то жалобы?
— Жалобы на что? — не понял Денисов.
— На условия содержания.
— Нет, никаких. Условия прекрасные. Вот только… К обеду мне дали вилку с восемью зубьями. Это неудобно. На Земле мы привыкли есть четырехзубыми вилками.
— Я распоряжусь, — сказал офицер.
Вскоре им принесли две вилки с четырьмя зубьями. Йец с удивлением осмотрела странный предмет.
— Что это?
— Вилка, — ответил Денисов. — Такая, как у нас на Земле. Видишь, они специально спилили четыре лишних зубца. Я попросил об этом, и они сделали.
— Но зачем ты просил?
— Во-первых, мне не нравятся тиберианские вилки. А во-вторых, я просто хотел их проверить. Они на самом деле сумасшедшие или притворяются. Когда нам к обеду выдали настоящие металлические вилки, у меня глаза чуть не лопнули от удивления. Тогда я подумал, что это просто чей-то недосмотр. И я напомнил им о вилках. Они изготовили вилку по моему заказу и снова принесли мне!
— Ну и что?
— Как это ну и что? Дать заключенному металлическую вилку — неслыханно. В наших тюрьмах, на Земле, нет никаких металлических предметов. Любой кусок металла можно превратить в оружие. А вилка в руках заключенного — страшная вещь. Я могу заточить ее, наброситься на человека, который приносит еду, выколоть ему глаз, вспороть брюхо, а потом попытаться бежать. Могу покончить с собой или убить тебя, если мы поссоримся. Они этого не понимают?
— Это ты кое-чего не понимаешь, — сказала Йец. — Сотни лет, как на этой планете нет агрессии и насилия. У нас было слишком много войн, и с этим ничего нельзя было сделать. Мы воевали без перерыва, убивали людей, взрывали дома, но всё это не приводило ни к какому результату. Наша история была кровавой мясорубкой.
— Наша тоже, — согласился Денисов.
— Поэтому пришлось изменить самих себя. Агрессивные инстинкты были уничтожены с помощью генной инженерии. Это долгий и мучительный процесс. Но с каждым новым поколением люди становились всё более спокойными и мирными, войн и конфликтов становилось меньше. Убийцы и насильники вымирали, количество тюрем сокращалось. Потом были введены законы, которые ограничивали присутствие на Тибере представителей агрессивных рас. Например, мейрсам запрещено задерживаться здесь. Некоторые особо агрессивные породы существ не допускаются сюда вообще.
— Если вы стали такими мирными, значит, не можете за себя постоять. Почему вас до сих пор не завоевали соседи?
— У Тибера превосходная система защиты, создававшаяся веками. Помнишь, как сложно было добираться сюда? К Тиберу ведут всего несколько разрешенных трасс, которые начинаются с распределительных станций в разных местах Галактики. Там тебя проверяют первый раз. Потом тебе предоставляют разрешенную трассу. Пока ты движешься вдоль этой трассы, тебя проверяют еще сотни раз. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Если ты представляешь угрозу, то на Тибер просто не попадешь.