Состязание. Странствие
Шрифт:
— Пошел…
Двое спускают его в трещину, обмотав веревку вокруг воткнутой в снег палки, чтобы притормаживать. Вниз, вниз, метр за метром. Ошалелые от страха собаки лают как оглашенные. Видят приближающегося человека, узнают его.
Сколько раз он их бил. Теперь ради них рискует жизнью. Оказавшись в метре над собаками, он громко кричит на верхнюю. Она испуганно замолкает. Мирз молниеносно хватает ее за морду, не давая разжать челюсти. Обвязывает собаку взятым с собой концом тонкой веревки, перерезает постромку ножом, который держал в зубах, и пса вытаскивают наверх.
Собаки не глупые. Они понимают, что Мирз явился выручить их, но они одержимы страхом. Остальная часть упряжки висит ниже. Одна постромка не дает ему обогнуть собак, и он опускается им прямо на головы. Одна из них, дернувшись, вонзает зубы ему в ногу. Он сдерживает крик. И не отбивается ногами, чтобы не раскачаться на веревке. Нагибается, пытаясь ухватить собаку за голову. Ремень сдавил ей шею, грозя задушить. Мирз кричит наверх:
— Майна!..
Его опускают ниже. Теперь он висит вровень с собаками. Одна из них, оттолкнувшись лапами от другой, которая висит под ней, норовит впиться ему клыками в лицо. Он ударяет ее по лбу кулаком. Отдача толкает его в сторону вместе с собакой. Сверху что-то кричат. Качнувшись обратно, он ухитряется обмотать собаку веревкой, и ее волокут наверх.
Мирз почти совсем выбился из сил. Не мешало бы выбраться из трещины и передохнуть. Но смогут ли два товарища вытащить его и потом снова спустить? Он кричит:
— Я повишу так!.. Отдохну немного!..
Прямо под ним четыре пса. Далеко внизу стоят на выступе еще два. Он различает их в голубоватом освещении. По бокам — ледяные стены. В самом узком месте расстояние между ними всего два метра. Трещина кажется бездонной. Вверху он видит полосу белого света.
Наконец кричит:
— Майна!..
Товарищи опускают его пониже. Ближайшая собака, похоже, потеряла сознание, полузадушенная ремнями. С ней он справляется без труда.
Пока один из его помощников вытаскивает собаку, второй должен удерживать Мирза. Время от времени ему на голову опускаются снежные хлопья. Снег попадает за шиворот. Он обливается потом и мерзнет.
Одна собака за другой извлекается из трещины. Наконец приходит его черед. Двое на краю провала медленно, метр за метром, выбирают веревку. Остается совсем немного, когда Мирза вдруг ударяет по лицу объемистый ком снега. Наверху что-то потрескивает.
Они не торопятся. Он говорит себе: «Хоть бы выдернули поскорей!..» Но они тянут медленно, ровно, спокойно. Что-то кричат — не разобрать, что именно.
Наконец он наверху.
С минуту лежит на краю трещины, свесив ноги вниз и положив голову на колени Скотта.
Серая хмарь, копившаяся у горизонта, пропала. Снова ярко светит солнце, искрится снег. Подъезжает следующая упряжка. Люди при ней еще ничего не знают. Весело машут руками и спрашивают, не надо ли чем помочь.
Две собаки остались на уступе внизу. Скотт говорит:
— Несите сюда самую длинную веревку. Тридцатиметровую.
Мирз:
— Мне надо сперва отдохнуть. Скотт:
— Я сам спущусь.
Вмешивается Уилсон. Он друг Скотта, это дает ему право голоса при начальнике экспедиции. Он говорит, что собаки нам нужны, но люди тоже, и ты — особенно. Спускаясь в трещину, ты будешь рисковать не только своей жизнью.
— Мы не можем уходить отсюда, бросив собак в расселине.
— Мы можем их пристрелить.
— Я спущусь.
Они укрепляют чалки саней, играющих роль моста. Людей прибавилось. Сколько человек могут стоять на краю трещины без риска сорваться вниз? Для страховки каждый стоящий у расселины связывается веревкой с товарищем, который становится поодаль. Скотт обвязывает вокруг пояса конец тридцатиметровой веревки. Заходит на сани и садится, свесив ноги вниз. Уилсон стоит с одной стороны, Мирз — он уже пришел в норму — с другой. Веревку обмотали вокруг лыжных палок, чтобы притормаживать.
Скотт командует начинать спуск. В расселине оказывается темнее, чем он себе представлял. Он наблюдает, как меняется цвет ледяных стен. Его обдает холодом, падающий сверху свет тускнеет. Голоса товарищей звучат необычно гулко. Он кричит им:
— Все в порядке!..
Крик раскатывается между стенами так, что слов не разобрать; одна из собак на уступе под ним испуганно воет. Кажется, вой этот сперва уходит в бездонный провал и возвращается оттуда, приобретя еще более жуткое звучание. Этакий глухой, пронзительный, загробный, пугающий вопль.
Метр за метром вниз, он висит спокойно, однако не без тревоги отмечает, что и просто висеть вот так тоже утомительно. В ушах шумит. Холод от ледяных стен обжигает кожу.
Он приближается к уступу. Преодолевая боль в шее, нагибает голову, чтобы как следует рассмотреть его. Длина уступа — метра четыре, наибольшая ширина — полтора. В двух местах он совсем покатый.
Скотт кричит наверх:
— Помедленней!..
Теперь надо раскачаться на веревке, чтобы, приблизясь к ледяной стене, попасть ногами на уступ. Иначе можно и проскользнуть мимо. Качаясь, он ударяется о стену и резко падает примерно на полметра вниз. Его тут же приподнимают.
Он достает уступ одной ногой, затем другой. Он потерял одну рукавицу и ушиб палец о выступ в ледяной стене. Подтягиваясь за веревку, прочно встает на ноги. В двух метрах от него стоят собаки. Они перестали выть.
Он понимает, что ему теперь предстоит. Сперва — освободиться от веревки, затем попытаться без страховки обвязать ею первую собаку. И ждать, пока ее поднимут.
В голубоватом сумраке собачьи глаза сверкают как раскаленные угли. Теперь все зависит от его самообладания и от сообразительности собак. Понимают они, зачем он спустился? За спиной у него скользкая ледяная стена. Уступ местами покрыт снегом, что под ним — не видно.
Он приближается к собакам сантиметр за сантиметром, что-то говоря ровным, но твердым голосом. Подойдя к первой, чешет ее за ухом. Она огрызается. Клыки сжимают его запястье. Он не дергается, чтобы не разъярить собаку. Заставляет себя стоять спокойно, и собака отпускает руку. Можно не спеша отвязать веревку от себя и обмотать ею собаку.