Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
Рыжий парень соображал медленно. Только через минуту до него дошло, что женщина, которую он любит, гонит его, угрожая пистолетом. Этому громадному олуху было невдомек, что с тремя сломанными пальцами он не сможет ничего сделать. Через минуту наконец он направился к двери. Гигант в глубоком изумлении медленно передвигал копыта, не веря в происходящее. Женщина следовала за ним. Я обогнал процессию, чтобы открыть дверь.
Едва я повернул ручку, как дверь распахнулась, отбросив меня к стене.
На пороге стояли Эдуард Маруа и парень, которому я испортил портрет. Оба держали
Я посмотрел на Инес Альмад. Интересно, что предпримет в такой ситуации эта ненормальная. Однако она оказалась не такой безумной, как я думал. Ее крик и стук от упавшего пистолета слились в один звук.
– Ах, – заметил Француз. – Джентльмены уходят? Можно их задержать?
Тип с большим подбородком, ставшим еще больше после моего удара, был менее вежлив.
– Руки вверх, пташки! – приказал он, подбирая оброненную женщиной пушку.
Я все еще держался за дверную ручку. Тихо нажал защелку, чтобы замок не защелкнулся, и закрыл незапертую дверь. Если понадобится помощь, я хотел, чтобы между ней и мной находилось как можно меньше замкнутых дверей.
Затем Билли, Инес Альмад и я промаршировали в гостиную. На Маруа и его напарнике были заметны следы потасовки в такси. Один глаз Француза закрыл прекрасный синяк. Несмотря на помятую и перепачканную одежду, он держался элегантно, и из-под мышки торчала трость.
Большой Подбородок держал нас под прицелом двух пистолетов, пока Маруа обыскивал меня и Билли. Он спрятал в карман мой револьвер. Билли оказался безоружным.
– Не могли бы вы стать к стене? – попросил Француз.
Мы отошли к стене. Я стоял ближе к окну и плечом отодвинул штору примерно на фут. Если Кид сейчас наблюдал за нами, он должен был ясно видеть Француза, стрелявшего в него вчера вечером. Я надеялся на Кида и оставил дверь открытой. Если долговязый налетчик проберется в здание, что для него вовсе не трудно, дорога окажется свободной. Я не знал, какую роль он исполняет в этом спектакле, но хотел, чтобы он вышел на сцену, и надеялся, что Кид не разочарует меня. Когда соберутся все действующие лица, может, дело прояснится. Пока же я ничего не понимал.
А между делом старался, чтобы меня не было видно в просвет между шторами. Кто знает, вдруг Кид захочет стрелять через окно.
Маруа стоял перед Инес, а Большой Подбородок держал нас с Билли под прицелом.
– Наверное, я не очень хорошо понимаю английский, – начал насмехаться он над хозяйкой. – Так вот значит, где ты назначила встречу. А я-то думал, что ты сказала Новый Орлеан. Ничего не помню о Сан-Франциско. Какая жалость, что я ошибся! Извини, что заставил тебя ждать. Но теперь я здесь. Где моя доля?
– У меня ее нет, – Инес протянула пустые руки. – Кид отнял... все.
– Что? – с лица Маруа сошла ехидная усмешка, а здоровый глаз гневно засверкал. Его водевильный акцент исчез. – Как это ему удалось, если?..
– Он заподозрил нас, Эдуард, – ее губы дрожали, глаза молили поверить, но женщина лгала. – Кид следил за мной. Он пришел и все забрал. Я не отважилась ждать тебя с пустыми руками. Я боялась, что ты не поверишь. Ты не...
– Невероятно! – воскликнул Маруа. – Я на первом
– Эдуард! – патетически воскликнула мадам Альмад, схватив одной рукой Француза, а другой – держась за горло, словно ей было трудно говорить. – Как ты мог подумать такое? Разве за время, проведенное в Бостоне, ты не понял, что это невозможно? Неужели я предам тебя ради этого урода Кида? Не может быть, чтобы ты знал меня так плохо!
Инес была неплохой актрисой. Француз оттолкнул ее и сделал шаг назад. Вокруг рта под крошечными усиками появились белые морщины, на скулах заиграли желваки. Здоровый глаз с беспокойством смотрел на женщину. Она зацепила его, хотя и не так сильно, чтобы окончательно убедить. Но до кульминационного момента было еще далеко.
– Не знаю, что и думать? – медленно произнес он. – Если я ошибся... Сначала нужно найти Кида. Тогда все прояснится.
– Не надо искать, братишка. Я здесь!
В дверях стоял Кид. В каждой руке он держал по черному револьверу со взведенными курками.
В дверях гостиной возвышался худощавый парень лет тридцати. Сейчас у Кида был еще более злобный вид, чем восемь лет назад. То же самое бледное лицо, отвисшая челюсть, тусклые глаза.
Смуглая женщина прижала руки к щекам. Ее глаза раскрылись настолько широко, что приняли свой истинный серо-зеленый оттенок. Испуг, который я видел на ее лице раньше, не шел ни в какое сравнение с теперешним ужасом.
Француз повернулся к Киду и навел на него пистолет. Он все еще держал под мышкой трость, а его лицо превратилось в застывшую белую маску.
Большой Подбородок направил пушку на новое действующее лицо. Он полуразвернулся и смотрел через плечо на дверь.
Билли, огромная, полуразвалившаяся статуя, не сказал ни слова с тех пор, как Инес начала выгонять его.
И, наконец, я, который чувствовал себя не так комфортабельно, как дома в постели, но и в панику не впал. Я, общем, не был разочарован таким поворотом событий. Вот-вот начнется заключительный акт. Я не подружился ни с кем из присутствующих настолько, чтобы беспокоиться об их судьбах. Наверняка, будут трупы. У меня двадцатилетний опыт игры в кошки-мышки со смертью. Так что я вполне резонно надеялся оказаться одним из выживших и арестовать остальных счастливчиков.
Однако сейчас главные роли играли люди с оружием – Кид, Маруа и Большой Подбородок.
Долговязый налетчик первым прервал молчание. Из-под толстого носа раздался противный скулящий голос.
– Это, по-моему, вовсе не Чи, однако мы все наконец собрались вместе.
– Чикаго, – воскликнул Маруа. – Так ты не поехал в Чикаго?
Кид ухмыльнулся.
– А ты? А она? Зачем мне туда было ехать? Ты думаешь, что мы с ней облапошили тебя? Возможно, так бы и случилось, если бы она не обвела меня вокруг пальца так же, как тебя, так же, как мы втроем облапошили того олуха.