Совок 12
Шрифт:
Я уже подошел к дереву и даже успел выбрать подходящую по толщине ветку, когда услышал за спиной нехорошую возню и еще более нехорошие крики. Вот уж, чего-чего, а криков нам сейчас никак не нужно! Оно понятно, что место я выбрал «кричи-не кричи», но на грех, так бывает, что порой и бабки после двадцати лет ветеранской пенсии по залёту замуж выходят. Пришлось мне всё бросить и поспешить к багажному отделению бандитской «копейки».
— Не хочет он выходить! Упёрся падла! — без замаха заехав дном кулака в лоб Скобарю, пожаловался мой татарский друг. И вопросительно
А я в очередной раз поблагодарил судьбу за то, что она дала мне разумного напарника. Вова не впал в амбицию и не стал с мясом выдирать из металлической оправы запаниковавшего злодея. Он здраво и вовремя сообразил, что ссадины, царапины и прочие травмы, в нашем случае неуместны. Но и Скобарь на мою беду также понял, что привезли его в это неуютное место не для того, чтобы он перед сном на нарах насладился свежим загородным воздухом. А это означает, что из багажника нам его живым не вырвать. Будет отбиваться до поседней капли крови. Как двадцать восьмой киношный панфиловец. Даже с учетом того, что руки у него скованы сзади наручниками. Да уж, сложилась ситуация, твою бога мать! Бывают сосиски в тесте, а у нас теперь будет жулик в «копейке». И хрен, что тут поделаешь, потому как весь смысл затеи в том, что злодей до момента утилизации должен сохранить товарный вид.
— Эй, ты чего бузишь, лишенец? — окликнул я бунтаря, заметив, что он вроде бы оправился от привета по лбу, прилетевшего от Нагаева. И уже вполне себе недоумённо моргает глазницами, — Вылазь из своей будки, поговорить надо!
— Нет! — замотал головой Скобарь, — Везите меня в мусарню, там и поговорим! Знаю я, зачем вы меня сюда привезли! Не бери греха на душу, начальник!
Значит, правильно я угадал, эта подлая сволочь, она еще и умная сволочь.
— Ладно, хер с тобой, оставайся в этой железяке! — не вступая в неконструктивную полемику, согласился я со списанным клиентом, — Но свою канистру, ты уж извини, я тебе не оставлю, её я заберу!
Не обращая больше никакого внимания на вжавшегося в ограниченное пространство паникующего злодея, я прихватил канистру и рывком выдернул её наружу.
— А теперь слушай сюда, морда сучья! — лязгнув крышкой, открыл я сразу же завонявшую бензином ёмкость, — Если ты в течение минуты не вылезешь на свежий воздух, я вылью все двадцать литров в эту твою конуру. И захлопну крышку. А машину я подожгу изнутри, из салона! Чтобы ты, морда сучья, как можно дольше получал моё сердечное тепло по пути к Губанову! Короче, минута тебе и ни секунды больше! Я жду, время пошло!
Глаза уже привыкли к темноте и я демонстративно поднёс светящийся фосфором циферблат часов к лицу.
Несколько секунд губановский экзекутор, замерев, колебался и сохранял в своём убежище мёртвую тишину. На поляне стало тихо, как, наверное, было до нашего появления. Я с тупым выражением лица смотрел на часы, а Скобарь смотрел на меня. Потом, на что-то решившись, матерясь и повизгивая, он начал выбираться на свободу.
— Помоги ему! И пусть он прикорнёт на несколько минут? Сможешь? Ты только
От земли до выбранной мной ветки было не более двух с половиной метров. Перекинув верёвку через неё, я провздел в уже имеющуюся петлю второй конец и затянул её на созданной природой перекладине. И встав на чурбак, примерил нужную длину. Со Скобарём мы были примерно одного роста и удавку ему я сделал, как для себя. Со всей заботой и прилежанием. Отрезав лишнее и бросив это лишнее в салон машины.
Непривычная тишина меня начала беспокоить и я приблизился к стоявшему над пленным жуликом Нагаеву.
— Чего он затих? — присел я над злодеем, для которого всё уже было готово.
— Ты же сам хотел, чтобы он отключился! — обиженно набычился мой друг, — Стукнул кулаком по темечку он и затих. Всё, как обычно! Да живой он, живой! — успокаивающе воскликнул Вова, заметив, что я щупаю артерию на шее Скобаря.
— Ну и, слава богу! — повеселел я, ощутив пальцами биение живчика, — Бери его под коленки, чтобы следов волочения не было!
Тоже подхватив клиента под мышки, я приподнял тело со своей стороны. Мужик оказался весомым, но нести его было недалеко.
Потомок чингизитов заведомо был сильнее меня. Поэтому лиходея подавал он. А я, стоя на чурбаке, торопливо прилаживал галстук тому на шею.
— Чего ты в него, как в родного вцепился? Отпускай! — негромко скомандовал я соратнику по нелёгкой, но ответственной сатрапской доле.
Стоять в свете фар на колоде, надевая петлю на шею гражданина, мне было неуютно.
Мой друг разомкнул свои борцовские объятия и охотник за пионерками, с коротким люфтом дёрнулся мимо меня вниз. В ту же самую секунду и я спрыгнул с чурбака на землю.
Никакого хруста ломаемых позвонков я не услышал. Вместо этого, Скобарь суетно засучил ногами и громко захрипел. Виснуть на нём, как это делают умудрённые опытом профессиональные профосы, я побрезговал. Сейчас пациент непременно обоссытся, а то и того смешнее. Я брезгливый, мне и запахов его за глаза хватит. Так что пусть он доходит самостоятельно. Подбив ногой чурбак, я повалил его. Любая имитация в такого рода делах должна выглядеть достовернее честного оригинала. Иначе издержки окажутся слишком уж неподъёмными.
— Дружище, ты часом блевать тут не собираешься? — обернувшись на своего ассистента, забеспокоился я, заметив, что он находится в некотором душевном расстройстве.
В ответ Володя ничего мне не сказал, ограничившись мотанием из стороны в сторону своей усатой головы.
— Тогда иди на дорогу, а я тут сам приберусь! — сжалившись над другом, отпустил я его подальше от нашей кустарной виселицы. На которой по-прежнему хрипел, извивался и дёргался неуёмный Скобарь.
Наручники я с него сниму только тогда, когда всё закончится. А всё закончится, когда он обоссытся и кольцевые мышцы его сфинктера расслабятся. Не думаю, что слух и обоняние меня подведут. Следовательно, самое время сейчас заняться приборкой.