Современная дРама
Шрифт:
Никита отходит к креслу и поднимает оттуда тонкий футляр в кричаще золотом цвете. Он на вид выглядит безумно дорого. И я невольно ёрзаю, чуя подвох, как с браслетом.
— Это тебе… — он откидывает крышку и на атласно белой подложке на меня смотрит комплект украшений. Я подаюсь вперёд, рассматривая эти хрупкие, опасно мерцающие сапфиры в тонкой, почти ажурной, оправе серебра. От них рябит в глазах. Я упоенно, заворожённо гляжу на прозрачные, до белого, камни: двойная цепочка со вставками капелек сапфиров, длинные серьги, невесомый браслет.
Я никогда не была любителем украшений. Даже из драгоценных камней. Вот нижнее белье из последней коллекции Ла Перла, на худой
— Серебряная оправа?
— Тебе нравится? — уйдя от ответа, тем самым дав отрицательный, спросил мужчина. Я печально кивнула, понимая, что такой подарок я принять не могу. И бренд «Аннушка» красноречиво смотрит на меня, повергая в благоговейный ужас. Мужчина усмехается, а потом предлагает:
— Примерь, — ну это конечно можно. Я снова касаюсь украшений и Ник добивает одной колкой фразой:- На голое тело…
Я не стесняюсь, просто в голове сразу всплывают неумелые техники танцев на пилоне и стрипдэнса. Я сама не пробовала, но видела пару нарезок, где девица коряво исполняет почти балетное па в одном неглиже. Сомнения вкупе с тараканами, что вечно бастуют в моей голове, требуя то морюшко, то марципановых конфет, совсем шалеют и начинают переворот. Конституционная монархия сменяется демократией, не той что у нас в стране, а идеальной, когда царь есть, но власть у таракашек. Но это почти вызов, поэтому я грозным басом прапорщика Задова задвигаю митингующих членистоногих и соскальзываю с барной стойки.
Два шага на высоченных каблуках, потому что Ник не удосужился меня разуть. Я, балансируя на одной ноге, хочу стянуть чёрную туфельку, но хриплый голос прерывает:
— Их оставь, — он садится в кресло, расслабленно откидывается на спинку и ждёт. Под этим взглядом становится неуютно, потому что я не стриптизерша и не восемнадцатилетняя оторва. К слову, у меня с возрастом успели отрасти не только первые зубы, но и мозги. И они-то мне сейчас больше мешают.
Но я выдыхаю и медленно завожу руки за спину, нащупывая дорожку из пуговиц на блузке, медленно перебираю каждую из них, и когда бастион падает, стряхиваю с себя первую деталь одежды, что скрывает ажурное бюстье в тон кожи. Юбка падает на пол более грациозно и я перешагиваю через неё. Чёрный взгляд нетерпеливо касается тела, и я будоражусь от огня, что сворачивается внизу живота.
— Дальше… Я же сказал только туфли… — его властные нотки в голосе обдают пламенем и я, как в трансе, стягиваю сначала одну бретельку, потом вторую, все ещё оставляя на себе белье. Касаюсь кружева, приспускаю слегка. В движениях нет ничего эротичного, но я ловлю учащенное дыхание, сама не выдерживаю, стараясь прекратить эту пытку, расстёгиваю бюстье, чтобы тут же обхватить себя руками, но наталкиваюсь на недовольные глаза и ослабляю хватку. Стоять в одних кружевных трусах ещё более извращённо, чем без оных, потому что ткань вдруг оказывается грубой, она царапает нежную кожу и когда я перешагиваю уже через нижнее белье, ощущаю почти экстаз.
— Иди сюда, — Никита ещё сильнее откидывается на кресле. Подхожу вплотную, касаясь его. — Садись…
И я села. Скользнула по коленям мужчины,
Я поцеловала глубоко и порочно.
Через час, лёжа на влажных от наших тел простынях, я понимаю, что пропустила какой-то важный отрывок своих мыслей. Он как противная муха брюзжит над ухом, но в руки не даётся. Расслабленным мозгом я не могу сообразить, что изменилось, но есть такая вещь, как чуйка и она-то мне и орет, что алярм! алярм!!!
Я выворачиваюсь из захвата сильных рук и пристально вглядываюсь в книгу, что тыкалась мне в плечо. Может это она мне не давала спокойно расслабиться? Тыкала и тыкала. А я все на предчувствие списываю. Я отложила издание, мимолётом прочитав название:
— «Обратная сторона пути», — Никита лениво взглянул на глянцевую обложку, — о чем она?
Мне не было интересно, но если говорить, то мандраж отступает, словно боится человеческого голоса.
— О том, что у всего есть обратная сторона, — он зевает и гладит меня по плечу.
— Неправда, — этот нелепый разговор позволяет поймать нить спокойствия и я цепляюсь за неё. — Не у всего есть эта обратная сторона. Например, вот честность, любовь, да даже секс…
— У всего есть обратная сторона Алис, — Никита облизнул губы, потом коснулся их тыльной стороной ладони. — У честности, это жестокость. Только она заставит сказать честно матери ребёнка, что у них нет шансов. У ревности — сомнения, неуверенность. У любви — равнодушие… Нет, не отрицай. Дослушай. Я не о той любви, что пылает и горит, а о той, что заставляет людей изо дня в день жить вместе под одной крышей, ходить вместе к родственникам, собирать гостей. И там равнодушие в том, что по факту огня не осталось, но людям удобно, комфортно. Хотя партнёр рассчитывал на пожар, а получил тихие семейные вечера с поездкой в супермаркеты. Там равнодушие, которое и окрыляет, ведь дом полная чаща и ломает крылья, ведь нет больше причин, чем просто держаться друг за друга по привычке.
— Хорошо, а у секса какая обратная сторона? — я не хочу сдаваться и втягиваю сонного мужчину в философствование.
— В твоём случае — доверие, — он подвинулся ближе. Я подложила руку под голову и стала смотреть в глаза. В них не было раздражения, хотя, Никита не любит долгие разговоры. — Без него не ложатся в постель, без него не позволяют партнеру делать многие вещи, которые пуританское общество осудит, ведь с ним ты точно уверена, что тебе не будет больно, стыдно, плохо…
— Неправда! Проститутка ни черта не доверяет клиенту.
— А проституция это просто добровольное насилие. Там нет вопроса желания продающей стороны.
— Хм… ну предположим убедил. Если в моем случае обратная сторона секса это доверие, то у тебя что? — взглянуть на это глазами мужчины было интересно, поэтому я, как блоха вцепилась.
— У меня… — он осекся. — У меня это просто секс без сторон. И я хочу им сейчас заняться с тобой…
И мы занялись, только не как обычно, когда одно пламя на двоих, а по-другому. С затаённым тихим желанием, нежностью, что прорывалась в невесомых касаниях, с медленными движениями и шёпотом в приоткрытые губы. И это не было плохо, это было… лично?