Современная румынская пьеса
Шрифт:
Появившийся на прежнем месте П е т р е стоит прислонившись к стене.
(После короткого колебания продолжает так же громко, делая вид, что не заметил сына.) А знаете, как много железа нужно для самолета? (Пауза.) «Онига, — сказал я ему, — побереги себя, а то эту жестяную птичку малость поела ржавчина…». (Пауза.) Затем я узнал, что у них была вынужденная посадка и что он в больнице.
Пауза.
(Окидывает его взглядом.) Ты все еще злишься?
П е т р е (с отсутствующим видом). Ну и что, если злюсь?
М а р к у. Могу я спросить… почему?
П е т р е (с тем же безразличием). Можешь.
М а р к у (мягко). И я могу надеяться на ответ?
П е т р е (глядит в окно). А что тут отвечать?
М а р к у (после короткой паузы). Вот как!.. Значит, и спрашивать нечего? (Несколько раздраженный молчанием Петре.) В наш просвещенный век все ясно, по крайней мере в этом отношении, да?.. Все наши намерения, все наши поступки не нуждаются в объяснении. (Наливает себе в стакан.) Как в шахматах — ходы противника выдают его намерения, так?
П е т р е (скучающе). Зачем нам?..
М а р к у. Зачем нам спорить? Это ты хотел сказать? (Торопливо, как обычно, когда нервничает.) Что в наше время порядочный человек задает вопрос не затем, чтобы получить ответ, а просто ищет повод для спора, так? (Рассуждает дальше.) И что я нарочно пристаю к тебе как банный лист, почему, мол, ты злишься, что тебе не нравится в Ониге?
П е т р е. Но я его даже не знаю.
М а р к у. Вот-вот! Ты его даже не знаешь! Чем же он тебе не угодил?
П е т р е (резко, но бесстрастно, как прежде). Я хотел бы, чтобы ты меня не пичкал всякой всячиной.
М а р к у. Подумать только, как он разговаривает!..
П е т р е. Чтобы мне не читали нотации по любому поводу — когда я пришел домой, когда ушел из дома, почему я поступаю так, а не этак, почему я не сделал того-то…
М а р к у (сдержанно). Ладно… ладно…
П е т р е. Не хочу видеть этой суеты, когда выхожу из своей комнаты. Хочу иметь возможность сделать хоть один шаг, не боясь испортить что-то, специально приготовленное к приезду великого строителя и друга Ониги; выпить хоть чашечку кофе, не опасаясь нарушить запас, приготовленный к приезду великого строителя и друга Ониги.
Пауза.
М а р к у (радуясь некоторому перемирию). Выпьешь что-нибудь? Кофе?
П е т р е. А Онига разрешит? (Продолжает, несмотря на недоуменный взгляд Марку.) Какого он мнения о Брижитт Бардо?
М а р к у (стараясь успокоить его). Он считает, что она постарела. Актриса она хорошая, но постарела.
П е т р е. Вот наконец точка, где
М а р к у. На этом все сходятся.
П е т р е. Да, но главное — это его мнение. (Иронически.) Мне всегда нравились люди такого рода… Волк-моралист!.. Берется авторитетно судить о жизни других, но вряд ли может быть судьей своей собственной жизни. Требует от других того, на что сам, вероятно, не способен. Как это приятно!.. Просто великолепно!..
М а р к у. Откуда тебе знать, каков он, Онига? Что тебе взбрело в голову? Он никому не стал бы предъявлять требований, идущих вразрез с его убеждениями. Надо же такое придумать!
П е т р е. А как же? Я вот учусь на юридическом, а собирался подавать документы в Институт физкультуры. Это мне было по душе, хотя я не рассчитывал стать знаменитым, как Нэстасе {119} … Но я мог по крайней мере попытать счастья. Так нет же, пришлось поступить на юридический, — он тебе позвонил и сказал, что это весьма перспективная профессия.
119
Нэстасе Илие (род. 1964) — румынский теннисист, заслуженный мастер спорта, победитель многих международных соревнований.
М а р к у. В этом отношении он был прав. То есть в этом отношении тоже.
П е т р е. Он всегда прав.
М а р к у. Он мой друг. Мы вместе сидели в окопах. (Торопливо.) И Мелании он может оказать содействие.
П е т р е. Теперь я начинаю понимать!.. Ты очень занят и решил, что Онига как раз располагает достаточным временем и энергией, чтобы прийти на помощь Мелании…
М а р к у. Ничего ты не понимаешь… Мне жаль тебя, мальчик!
П е т р е. Как знать, с его энергией и связями он еще, чего доброго, сделает из нее великую скрипачку…
М а р к у. Ты ничего не понимаешь и горячишься… Только это и умеешь…
П е т р е. Да, это я умею… А ты, разве ты немного не витаешь в облаках?.. И частенько отстраняешься от повседневных дел?.. Я понимаю, ты человек незаурядный, ученый, твоя работа тоже особенная, ты пользуешься уважением окружающих, и, чего греха таить, я тебе даже завидую… Но все это не освобождает тебя от обязанности время от времени спускаться на землю, где живет наша семья и где ты возложил на маму решение всех вопросов, хотя иной раз действовать надо было именно тебе… Хотя бы история с этим несчастным садом, куда сейчас нам даже ступить нельзя, поскольку это собственность соседа. Явись ты тогда в суд, и сад принадлежал бы нам. Но как раз в тот день, когда слушалось дело, тебе приспичило задержаться в лаборатории, а когда ты опомнился, сосед по решению суда уже был хозяином сада.
М а р к у. Зачем тебе сад?..
П е т р е. Не знаю… Просто так, из принципа… у всех соседей есть сады. Так принято в любом… городе…
М а р к у. Договаривай. Ты ведь хотел сказать — в любом провинциальном городке, правда?.. Ты понятия не имеешь, Петре, как много значит для меня этот город. Для моих исследований… Что бы ты ни говорил, он для меня — все. Это мой мир…
П е т р е. Куда наконец соизволил пожаловать Онига. Строитель!.. Человек, для которого изложить принципы типового строительства все равно что для нас — пошевельнуть мизинцем.