Современная румынская пьеса
Шрифт:
О а н а. Потому что Онига не приехал. Не смог приехать.
М а р к у. Но почему он не смог приехать? (Испугавшись своей горячности, возвращается к посылке.) Меня больше выводит из себя то, что никто не знает, как здесь оказалась эта посылка. Кому она нужна? Кто просил ее присылать? (Помолчав, раздраженно.) Отвечай же, я спрашиваю… (Кричит.) И не говори так много об Ониге.
О а н а (устало).
М а р к у. Неужели?
О а н а (устало объясняет). Бывают вещи, которые ты ни у кого не просишь, ты их не желаешь, и вдруг выясняется, что надо считаться с их существованием.
М а р к у. Да… Но они не должны стоять на первом плане. Они не должны мешать тебе делать то, что хочешь… Ведь прежде всего это наш дом, не так ли? Здесь мы прожили долгие годы, не так ли?
О а н а. Так. Здесь мы прожили долгие-долгие годы. Но вот сейчас… (Запинается.)
М а р к у (помогая ей). И сейчас — это наш дом… Все об этом знают. Он представлял и представляет, как бы сказать, уверенность в завтрашнем дне. Мы заработали это право честным трудом. Особенно сейчас… у нас есть это право… Право жить счастливо в родном доме. Радоваться ему. Приглашать друзей.
С улицы слышен шум затормозившего автомобиля. Пауза. Хлопанье дверки машины. Петре идет к окну.
Онига?..
П е т р е. Да.
Все словно окаменели, за исключением П е т р е, который демонстративно выходит из комнаты, как только появляется О н и г а. Старые друзья смотрят друг на друга. Свет постепенно гаснет.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
В комнату входят М а р к у и О н и г а. Вскоре появляется О а н а. Онига молчалив, задумчив. Марку почти все время смеется, он счастлив, слегка под хмельком.
О н и г а (волочит правую ногу, плавно передвигает ее, пытаясь скрыть — весьма успешно — свое увечье. Во всем его облике чувствуется уверенность, властность, говорящая об отсутствии каких бы то ни было комплексов). Спасибо тебе, друг. Эти фотографии доставили мне большое удовольствие. Я был тощим в те времена.
М а р к у. Доходягой, вот кем ты был. (Весело смеется.)
О н и г а. Только снег да пули. Не пойму, как мы выжили.
М а р к у. Честное слово, Онига, гляжу я на тебя, и не верится, что ты наконец-то здесь.
О н и г а. Право
М а р к у. Брось, не волнуйся.
О н и г а. Нет, меня это волнует.
М а р к у. В ее профессии такое часто случается.
О н и г а. Я отказался дать ей интервью. Почему бы это? (Искренне удивлен.)
М а р к у. У тебя своя личная жизнь.
О н и г а. У меня нет личной жизни.
М а р к у. Как?
О н и г а. Одни капризы. (С любопытством.) Между прочим… Ты говоришь, Петре отправился вслед за ней?
М а р к у. Поехал на твоей машине.
О н и г а (довольный). Тогда все хорошо. (Оглядывается вокруг.) Ты счастлив, Марку?
М а р к у (застигнутый врасплох). Да.
О н и г а (осмотрев комнату и поглядев на Оану). Еще бы…
М а р к у. Я бы покривил душой, если б не сознался, что порой испытываю огорчения.
О н и г а (не обращая внимания на его слова). С такой семьей! Знаешь, вы все такие же. Как тогда. Ничуть не изменились.
М а р к у. Мы тоже изменились, Онига…
О н и г а (убежденно). Нет. Не изменились. И у вас красивые дети! (Торопливо, как бы между прочим.) Если им что-нибудь понадобится…
М а р к у (тем же тоном, почти одновременно). Возможно, Мелания скоро поедет на гастроли в Федеративную Германию. Есть еще кое-какие трудности, но…
О н и г а. Да что ты!
М а р к у. Сюда приезжал какой-то импресарио, и, как говорится, она произвела на него большое впечатление.
О н и г а. Ничего удивительного.
М а р к у (смеется, отвергая намек). Нет… Не думай, что из-за… Она очень талантлива.
О н и г а. Верю… Верю…
Натянутое молчание.
Я в этом отношении не могу похвастаться. Нечем. (Вдруг, помрачнев.) Я болен, Марку! Скоро умру.
М а р к у. Что на тебя нашло!.. Не успел к нам приехать и… (В необузданном порыве.) Ты даже себе не представляешь, как я рад твоему приезду.