Современная румынская пьеса

Деметриус Лучия

Л и я. Вам этого было бы недостаточно.

П е т р е. Знаете, что мне в вас не нравится? Излишняя самоуверенность. И уверенность во мне. То есть уверенность, что этот пока еще туманный диалог потечет по определенному руслу. Вот вы сидите в кресле и будто говорите: «Пойдет такой-то кадр из такого-то фильма. А сейчас последует реплика номер пять из диалога «внезапно влюбившегося сердца».

Л и я (смеется). Или «ария возбужденного петуха».

П е т р е (бросает на нее растерянный взгляд, хочет нагрубить, но передумывает). Да… что-то в этом роде. (Резко меняет стиль разговора.) Не могли бы вы сойти с королевского трона известных и скучных ритуалов, которым вы подчиняетесь в силу соображений о наивысшей пользе, слегка отдающих

снобизмом?.. Зачем? А затем, что я тоже, может быть, скажу что-нибудь интересное… неожиданное, смешное даже… Или мне удастся удачно сострить, черпая вдохновение в ваших красивых коленках и в интеллекте, который от них исходит. (Этот стиль разговора ему вдруг наскучил, и он поправляет себя, как режиссер на репетиции трудной сцены.) Нет, нет, нет! И это избито!.. Лучше я вам буду отвечать на любые вопросы насчет отца. (Цитирует, больше для себя.) «Надеюсь, я не испортил настроение госпоже Эллиот».

Л и я. Что это?

П е т р е. Реплика из глупой пьесы. Она мне нравится, потому что абсолютно бессмысленна.

Л и я. Вы часто бываете в театре?

П е т р е. Всякий раз, когда портится телевизор.

Л и я. Извините меня. Ответ достоин вопроса. Я немного устала. Дорога сюда, это ожидание…

П е т р е. Зато ожидание увенчается успехом. Когда придет Онига, вы явитесь свидетельницей встречи Буффало Билла {121} и его брата по крови Виннету {122} в пенсионном возрасте. Встреча с гиканьем, кострами, плясками на вершинах Скалистых гор, которые наконец электрифицированы совместными усилиями этих двух людей.

121

Буффало Билл — прозвище Вильяма Коди, знаменитого охотника и проводника, участника освоения «дикого Запада» в Америке во второй половине XIX в. Он был в хороших отношениях с индейцами, часто являлся посредником между ними и колонизаторами. Стал героем американского фольклора, оттуда перекочевал на экран в вестерны.

122

Виннету — индейский вождь, герой нескольких романов немецкого писателя Карла Мая, неоднократно экранизировавшихся.

Л и я. Вы довольно забавно пародируете. Не помню, в каком фильме я видела такой персонаж.

Петре делает жест отвращения.

Вы довольны?

П е т р е. Откровенно говоря, я уже сожалею, что паясничал. «Это была минута хорошего настроения; вообще-то мой критический склад ума не становится достоянием посторонних, но я сделал исключение, потому что сначала вы мне понравились». Следует цитата в цитате: «То было благоухающее дуновение чувства, но аромат развеялся и скука вновь захватывает владение, где начертано мое имя». (Кланяется.)

Л и я (смеется, «представление» Петре сняло с нее напряжение). Почему вы так часто пародируете? И зачем столько цитат? Зачем вы так торопитесь?

П е т р е. Если бы я хотел произвести впечатление, я сказал бы, что это печать века. Но я не хочу… Какие сигареты вы курите?.. Не говорите «Кент», у меня их нет. Если любите «Снагов», возьмите. Сегодня не тот день, когда у меня водятся иностранные сигареты.

Л и я. И тонкий и резкий. Теперь бы вам еще стать симпатичным.

П е т р е. Я не актер театра или кино.

Л и я (шутливо). Тем не менее вам все время хочется нести околесицу. Или изрекать: «Надеюсь, я не испортил настроение госпоже Эллиот». (Серьезно.) Видите, и у меня иногда появляется желание гикнуть.

Пауза.

П е т р е (опасаясь возможного сентиментального перемирия). Не хотите ли организовать на пару союз по гиканью и выкрикам?

Л и я. Совсем не остроумно…

П е т р е. Вопрос остается в силе.

Л и я.

Я ценю вашу искренность, но найдите ей другое применение.

П е т р е (растерянно). Извините. Как это понимать? Что у вас действительно есть жених?.. Что вы мать четверых детей, из коих двое — близнецы — родились в поезде, в то время как вы снимали на пленку встречу профсоюзной делегации из Ютландии? Что вы любовница какого-нибудь начальника отдела эстрады и что он, как всякий скромный женатый мужчина, очень ревнив?.. Удивительное дело: одной простой фразы, брошенной наугад без особой цели, хватило, чтобы у вас сработали все защитные рефлексы. Поверьте, я не сделал ни одного ядовитого намека.

Л и я. Ни одного?

П е т р е. Я чист как… слеза. (Разражается смехом.)

Л и я (тоже смеется). Ну ладно.

П е т р е. Помиримся?

Л и я. Разве мы были в ссоре? (Пауза.) Вы очень забавная личность. У вас какой-то запутанный ход мыслей, неожиданные ассоциации, и все только затем, чтобы не казаться банальным… Да еще эта манера изводить собеседника, пародируя излишнюю чувствительность и прочие… сентиментальности… Собственно говоря, кого вы ненавидите или презираете и откуда такая сила ненависти?.. Какие враги обошлись с вами так жестоко, что вы не забываете нанести удар, даже если разговариваете с девушкой?..

П е т р е. Я и враги!.. Разве вы не слышали? У меня нет никаких проблем, мое будущее обеспечено, передо мной открыты все пути, и не только подъездные пути, уверяю вас. Кого же я могу ненавидеть при данных обстоятельствах? Сожалею, но должен вас разочаровать: ваша интуиция на сей раз вам изменила. Вот к чему приводит поспешное диагностирование. Изучайте меня не спеша и внимательнее… Надеюсь, вы разглядите живого человека.

Л и я. Мне кажется, я все же права. Не забудьте, у меня глаз наметан. Я вас хорошо понимаю, но не могу заключить в определенные рамки. Очень уж вы неугомонны.

Петре, довольный, отвешивает поклон.

Тем не менее я хочу составить себе о вас мнение.

П е т р е. Встретимся еще. Если я к тому же смогу вам быть полезным для интервью…

Л и я. Опять вы за свое?..

П е т р е. Ладно, ладно… Я перестану изображать из себя пресыщенного сердцееда: «Знаешь, милая, вновь открылся танцевальный зал. Не пойти ли нам туда в четверг после обеда? У них три саксофона и великолепный ударник — такого даже в «Красном и Черном» нет. Паркет натерт до блеска, так что скольжение обеспечено. Сведение счетов, драки и лузганье семечек в холле рядом с туалетом».

Л и я. Ну и ну!.. А это у вас откуда?

П е т р е. Вы забываете, что я прохожу практику в Бухаресте, в суде. Можно продолжать?

Л и я. Нет, хватит.

П е т р е. Тогда что дальше?

Л и я. Я уже говорила, что не до конца разгадала вас. Я еще не знаю, что вы за человек. Чего вы хотите…

П е т р е (раздраженно). Чего я хочу?.. Бог ты мой!.. По крайней мере три тысячи раз мне задавали этот вопрос!..

Л и я. И вы каждый раз злились?

П е т р е. Нет. (Сразу становится серьезным.) Всего один раз. Знаете когда? Когда я сам себе задал этот вопрос. А знаете почему? (Пауза.) Я где-то читал о человеке, который решил в одиночку пересечь океан на лодке, но отказался от своей затеи, будучи почти у цели. Махнул рукой на славу и на деньги, заявив, что не хочет нанести оскорбление морю. Он говорил, будто одиночество нельзя превращать в состязание. И это после того, что он долгие месяцы плавал один и видел только звезды. Когда я об этом прочитал — а надо сказать, и мне, как всем смертным, свойствен инстинкт состязания, хотя бы с точки зрения оценки результатов, — так вот, прочитав это, я ощутил гордость, будто сам продолжил плавание… Вы удивлены, что я вам все это говорю?.. Вы ведь меня спросили, чего я хочу от жизни. И я, как тот человек, многое понял и скажу вам, что жизнь нельзя превращать в состязание. (Смягчившись, смеется.) Вот я вам и ответил… Впервые. Может быть, мне следовало бы поблагодарить вас за это. Но я могу только сказать (очень спокойно, мягко): «Надеюсь, я не испортил настроение госпоже Эллиот».