Современная румынская пьеса
Шрифт:
Маноле, который стоит спиной к нему, в профиль к зрителям, вздрогнул. Неуловимо возникает какой-то жест, но он быстро пресекает его и остается неподвижен.
(Не дождавшись ответа, продолжает бесцветным, усталым тоном.) Ах да. Я должен признаться еще кое в чем. Я утверждал, что не завидую тебе больше. Это потому, что теперь… я тебя ненавижу.
Но Маноле по-прежнему не реагирует на его слова. И Влад спешит уйти. Через два-три шага он прижимается
Затемнение.
Обеденное время. К р и с т и н а разбирает почту, делая пометки.
А г л а я задумчиво глядит на нее, не зная, как начать разговор.
К р и с т и н а (про себя). Приглашение на концерт в филармонию, стенограмма заседания художников, письмо от норвежского скульптора. На это нужно ответить. (Матери.) Ему пишут, что, если б он не знал его искусства, его постигло бы крушение в бесплодных и анархических поисках. Представляешь? Счет за газ. Это тебе… Коктейль в бельгийском посольстве… (Погружается в мысли, потом важно раскланиваясь.) «Bonjour, monsieur… Merci. Oui, il fait tres chaud, madame…» [11] . Но думаю, будет дождь.
11
Добрый день, мсье… Благодарю. Да, очень жарко, мадам (франц.).
А г л а я. Что с тобой творится?
К р и с т и н а. Какими они бывают, эти приемы в посольствах? (Смеется.) Я, наверное, умерла бы от волнения. Нужно все время быть изысканной и интеллектуальной… Держаться так, словно ты и внимания не обращаешь на такое множество дипломатов и лакеев…
А г л а я. Вот и выходи замуж за того, кто будет тебя водить туда.
К р и с т и н а. За какого-нибудь министра, да? (Продолжает разбирать почту.) Заседание в Академии… Я решила. Осенью сдаю экзамены в агрономический. Так сказал Тома.
А г л а я. Что еще сказал тебе Тома?
К р и с т и н а. Будто у нас есть время болтать! Хохочем, занимаемся спортом, танцуем. Говорит, пусть это будут настоящие каникулы, чтобы ни о чем не думать. Иногда он устраивает мне головомойку, что, мол, читаю я мало, что останусь неучем. Он прав. Однажды даже рассердился: я сказала, что Достоевский был марксистом.
А г л а я. А он разве не был?
К р и с т и н а (смеется). Иногда я такая дура!
А г л а я. А еще?
К р и с т и н а. Еще? Что учиться надо, человеком делаться. Знаешь, он очень сознательный, не то что я, понаслышке. Он такими вещами не шутит. Да что там, современный человек!
А г л а я (выказывает признаки нетерпения). А он не ухаживает за тобой?
К р и с т и н а. Тома? (Разражается хохотом.) Да ведь мы друзья с детства, мама. И вообще, разве за мной можно ухаживать? Вот
А г л а я. Уймись, прошу! Учти, я бы ничего против не имела. Только бы маэстро не рассердился за то, что ты уделяешь ему мало внимания… Понимаешь… Он очень к тебе привязан.
К р и с т и н а. Так он ведь знает, что я его обожаю. Я ему прямо сказала. Чего ты так глядишь? Ей-богу!
А г л а я (ошеломленно и крайне заинтересованно). Ну? Что он тебе ответил?
К р и с т и н а (становится очень серьезной). Я не могу тебе сказать. Это мой талисман. Если со мной что-нибудь случится, даже несчастье, мне достаточно будет вспомнить его слова — и опять все встанет на место.
А г л а я (обрадованно). Браво, Кристина. Я знала, что ты разумная девочка. Бегу за покупками. (Уходит.)
К р и с т и н а (одна). Он мне сказал: «Ты — жизнь!» (Прикладывает ладони к щекам и издает короткий, взволнованный и счастливый смешок, словно ей не верится.) Я! (Довольно вздыхает.) Ах, как хорошо жить! (Возвращается к бумагам.) Только эта стенограмма длинна, как великопостный день. И почему это так много говорят на заседаниях, и все про одно и то же?! Как ее уложишь в две странички? (Работает.)
Со стороны сада появляются М а н о л е и Т о м а, у которого через руку перекинут купальный халат.
Т о м а. Он захлопнул дверь перед моим носом и заперся. Ты, отец, думаешь, у него действительно нет таланта?
М а н о л е. Гораздо больше, чем у других. Но он отравлен дурной литературой и навязчивым стремлением к оригинальности. Большому таланту безразлично, находят его оригинальным или нет.
Т о м а. В тридцать лет открыть бесполезность своего существования трагичнее, чем обнаружить, что ты болен проказой.
Они подходят к холлу, и Кристина, услышав голоса, выходит на порог.
К р и с т и н а. Учтите, я здесь.
Т о м а. У нас нет секретов, Крис.
М а н о л е. Не забудь, что с завтрашнего дня ты начинаешь мне позировать, Кристина.
К р и с т и н а. Хорошо, маэстро. (Возвращается к своему столу.)
М а н о л е (сыну). Мне привезли глину, и я возобновляю работу. Мелочи пока.
Т о м а (глядит в сторону холла). Ужасно хорошенькая! Она сделалась очаровательной, правда? (Пауза.) Если бы у нее была еще хоть какая-нибудь специальность…
М а н о л е. В прежние времена таланты, искавшие своего пути, работали в мастерских под руководством мастера и даже за его подписью. Сегодня же они наводняют мир подражательными опусами. Гораздо лучше, что Влад нашел в себе силы остановиться, пока не обнаружит, что у него есть о чем сказать. (Садится.)
Т о м а (улыбаясь). Каким выдуманным мне представляется весь этот мир… Столько проблем, более важных…
М а н о л е. Чем искусство?
Т о м а. Это только по-моему, папа.