Современный румынский детектив
Шрифт:
Меня тошнило, гудела голова, а в желудок как будто вцепились железные когти, не дававшие вздохнуть. Манафу стоял надо мной, широко расставив ноги, готовясь к дальнейшим подвигам. Его вытаращенные глаза без проблеска юмора выводили меня из терпения. По правде говоря, я мог бы сделать из него котлету, но это не принесло бы мне никакой пользы.
Не поднимаясь, я дернул за цепочку. Подо мной прогрохотала вода.
— Следующего раунда не будет. Меня унес поток,
— Зря стараешься. Я никогда не сомневался в том, что ты не тот,
Он перешел границы дозволенного — такие высказывания в мой адрес я могу позволить только себе самому. Вскочив, я легко, будто резиновой кукле, заломил ему руку. Но не успел я изобрести кару за его наглость, как он зверски лягнул меня каблуком, вырвался и точным ударом в челюсть вновь усадил меня на унитаз.
Пока я корчился, Манафу похрустел суставами и старательно продезинфицировал одеколоном пальцы, поцарапанные о мои зубы.
— Считаешь меня ядовитой змеей?
— Нет, ты не змея, ты самый безмозглый из всех кретинов, которых я когда-либо видел, — уточнил он без тени снисходительности, весьма довольный началом беседы. — Я спросил, кто ты такой, но на самом деле меня это не интересует. — Кто-то постучал в дверь, прервав его речь. Он прорычал: — Занято! — и отвернул кран над раковиной.
Романтическое настроение, в котором пребывал Манафу, видимо, требовало в качестве звукового фона злобного шипения воды. Кто знает, может, один из предков Манафу был пиратом, и от плеска воды он успокаивался, как по манафению волшебной палочки. Но поскольку он пустил горячую воду, я, как истинный зануда, начал придираться:
— Прошу тебя, только не горячую! Мне хватит той пены и пара, которые испускаешь ты.
Безумно хотелось врезать ему, но это было не в моих интересах — для своих пятидесяти с хвостиком Манафу обладал отличной реакцией и силой удара.
Едва он начал разглагольствовать, я понял, что он отлично информирован обо мне. Говорил Манафу с пафосом начинающего миссионера, но я умирал от нетерпения: какой же длины будет нитка бус, которыми он собирается меня соблазнить?
В сжатом изложении моя биография выглядела так:
— Угон автомобиля. Вождение без прав. Аферист. Мошенник. Шулер. Образование: исправительная школа и университет, где носят полосатую форму.
Пока он говорил, я не пытался возразить, даже когда Манафу вытащил у меня из рукава игральные карты, помахал ими перед моим носом, изорвал в клочки и сунул их мне в нагрудный карман.
Меня это забавляло, а он все распалялся.
— Умоляю, — сказал я, — ты растрогал меня до слез, только не понимаю, чего хочет твоя душенька? К чему весь этот спектакль? Хотя нужно тебя поздравить — ты великолепно поставил сцену на балконе. Но если ты пытаешься меня шантажировать, то заявляю, что карточные разоблачения меня не волнуют. Я не забочусь о своем престиже. Кроме того, прежде чем спросить, чего тебе от меня надо, довожу до твоего сведения, что ничего не делаю бесплатно.
Он так и взвился:
—
— А что, хочешь получить обратно?
Высокомерная улыбка была мне ответом. Однако я воздержался от замечаний по поводу его благородства, обратив внимание, что его ладонь могла бы обхватить глотку и потолще моей. Он вытащил бумажник и извлек из него конверт.
— Этого тебе хватит!
— Чего желаете за такую безделицу? — спросил я, взвешивая конверт на ладони.
— Если все пойдет хорошо, получишь еще столько же.
— Значит, дельце намного грязнее, чем я думал… Почему ты предлагаешь именно мне?
Он смерил меня презрительным взглядом и положил конец вопросам:
— А разве тебе не нужны деньги?
Я осторожно хмыкнул и сунул конверт в карман,
— Что надо делать?
— У тебя есть фотоаппарат?
— Нет, но можно достать.
Он помолчал, словно заколебавшись в последний момент. От напряжения черты его лица стали резче. Несмотря на возраст, он был интересным мужчиной, пожалуй, его можно было назвать суперменом.
Из глубины дома доносились отголоски праздничной суеты. Я подбодрил его кивком, ожидая продолжения.
— Хочу получить доказательства супружеской неверности, чтобы развестись. Моя жена…
Я не смог удержаться от улыбки. Это было именно то, что я подозревал.
— А ты случайно не мазохист?
— Какое тебе дело? — возмутился он.
— Никакого. Где надо снимать?
— У меня дома. Улица Александрина, 12. Сегодня в час ночи, точнее, уже завтра, я уезжаю в Яссы. Жена отвезет меня на вокзал. После этого наверняка…
— Откуда такая уверенность?
— Я слышал разговоры по телефону и сделал кое — какие выводы.
Опять постучали в дверь. Манафу протянул мне несколько ключей.
— Это от парадной двери и черного хода, — прошептал он мне в самое ухо. На меня пахнуло дорогим дезодорантом с ароматом кедра. — Спальня наверху.
— Минутку, Клаузевиц!.. А что делать, если твоя жена заблокирует двери?
— Ты прав, — пробормотал он. — Я оставлю открытым окно на террасе. Она не проверит. Поднимешься по лестнице — не беспокойся, не скрипит. Наверху есть гостиная. Оттуда выходишь в маленький холл. Левая дверь — в ее спальню…
Манафу не мог скрыть нетерпения, приобщая меня к своему плану, — он рассказывал подробности торопливым шепотом. Я закурил. Болела разбитая губа, и, хотя нужно было задать еще массу вопросов, я размышлял, как выглядел бы мир, если бы каждый творил только добро.
— Эй, проснись, ты все понял? Я кивнул.
— Тогда желаю успеха.
— Почему ты позволял мне выигрывать? Неожиданный вопрос, даже неуместный. Он посмотрел на
меня удивленно. Брови забавно изогнулись, и он стал похож на кролика во фраке, нечаянно заснувшего на бархатной кушетке и грубо разбуженного в тот миг, когда ему снилась королева моркови.