Современный шведский детектив
Шрифт:
Мимика Камиллы была весьма выразительной, на ее лице промелькнули самые противоречивые чувства — и досада, и боль, и смирение, и комическое отчаяние.
— Наверно, на эту тему стоило бы потолковать, — сказала она. — Но все, что я могу сказать по этому поводу, укладывается и в одну фразу: мне это не удается.
— Но ведь ты… — Полли от смущения запнулась. — Ты все-таки замужем?
— Вот именно, замужем за самым занятым во всей Швеции следователем по уголовным делам. И по этой причине мне пришлось, как говорится, соскочить с между народной оперной карусели. Последний сезон я никуда не выезжала. Оставалась дома с Кристером. И еще с тобой и с друзьями. И я ни о чем не жалею. Да, Эллен, что случилось?
Эллен Пьерру была настоящей волшебницей не только по части приготовления изысканных блюд, но и в роли телефонного стража. Она взяла за правило охранять Камиллу от лишних неприятных разговоров.
— Звонит фру Вийк. Судя по ее голосу, там что-то стряслось.
— Прости меня, — сказала примадонна своей ученице. — Я сейчас вернусь.
Однако вернулась она нескоро. А вернувшись, прошла мимо рояля и села на один из мягких диванов.
— Садись-ка сюда, поближе ко мне, — пригласила она. — Сейчас нам с тобой, по-моему, лучше поговорить по душам, чем заниматься пением. Полли, почему же ты сразу не сказала, что сегодня ночью умерла Альберта Фабиан?
Худенькое лицо девушки внезапно исказилось от неудержимых рыданий. На песочную юбку закапали слезы.
Камилла дала ей выплакаться, только протянула носовой платок, в то же время она отметила, что слезы не портили Полли, скорее наоборот. Бледные щеки порозовели, глаза сделались огромными и совсем синими, а брови казались более прямыми и темными, чем всегда.
— Звонила моя свекровь, из Скуги, — сказала, наконец, Камилла. — У нее сильное нервное потрясение. Это она несколько часов назад нашла Альберту мертвой.
Полли грустно кивнула.
— У Елены Вийк всегда хранился запасной ключ от нашего дома. Ведь она наша ближайшая соседка. Оки с Альбертой каждый день перезванивались, когда оставались одни. На всякий случай, узнать, не приключилось ли чего за ночь. И вот… приключилось. — Сколько лет было фру Фабиан?
— Семьдесят. У нее было больное сердце, она думала, что умрет от инфаркта.
— Сердце тут ни при чем. Разве ты не знаешь? — удивилась Камилла. — Разве тебе не сказали, что произошло?
— В редакции не знали подробностей. А как она умерла?
— Отравление угарным газом. Истопила печку у себя в спальне, но слишком рано — закрыла вьюшку.
— Она топила печку, в эту пору? — Задумавшись, Полли прикусила кончик пальца. Она не стала продолжать свою мысль, только пробормотала едва внятно: — Значит, и она умерла на вилле. Там все умирают.
— Что ты хочешь этим сказать? Ведь вилла Альберты — это и твой дом?
— Мой? Да, конечно. Я попала туда, когда мне был всего год, другого дома я не помню. — Полли перестала кусать палец, но сцепила руки так сильно, что суставы хрустнули. Ее голос звучал тихо, но твердо: — Если я не смогу вернуться в этот дом, я сойду с ума. Это точно. Без него я сойду с ума.
Камилле ее порыв показался чересчур патетическим и непонятым, она намеренно перешла на более спокойный тон:
— Не убивайся заранее. Вилла наверняка останется тебе. Ведь Альберта тебя удочерила?
— Удочерила? Нет, не совсем. Она заботилась обо мне. Они с дядей Франсом Эриком вырастили меня, но так и не удочерили. Я всегда знала, что живу на положении воспитанницы и никакого наследства после них не получу.
— Но ведь ты в довольно близком родстве с Альбертой Фабиан?
Полли покачала головой, короткие волосы упали ей на уши.
— Ни с ней, ни с Франсом Эриком Фабианом. Хотя в Лубергсхюттане многие болтали бог знает что.
— Ты имеешь в виду Фабиана, за которого вышла замуж Альберта?
— Да, его. Но когда я родилась, они еще не были женаты. В то время он управлял заводом, был холост и богат. Моя мать была у него экономкой, там всегда собиралось много гостей. Конечно, ни в одного из этих состоятельных людей она не влюбилась, ей приглянулся нищий парень из Англии — вот откуда взялось мое имя. Однако он удрал от нее домой, в Уэльс и там утонул еще до того, как я появилась на свет. У меня есть целый альбом с его фотографиями, я очень на него похожа.
Впервые ученица Камиллы была так разговорчива и откровенна. Певица внимательно слушала ее.
— А что случилось с твоей матерью?
— Умерла от аппендицита. Мне тогда был год и два месяца. Как раз к этому времени Фабиан вышел на пенсию, купил в Скуге виллу на берегу озера и женился на Альберте. Она всегда говорила, что у них не хватило духу бросить меня в Лубергсхюттане на произвол судьбы к милость тамошних сплетниц. Вот они и взяли меня к себе, это было так благородно с их стороны, ведь Альберте был уже пятьдесят один год, ему — шестьдесят восемь, у обоих это был первый брак, и раньше ни один из них с детьми дела не имел. А через семь лет Альберта овдовела и воспитывала меня одна.
— Я ее почти не знала. Какая она была? — спросила Камилла Мартин.
— Для меня — лучше всех. Веселая, добрая, никогда ничего не жалела. У нее были густые темно-рыжие волосы, к старости они, конечно, поседели, но все равно остались волнистыми и густыми. Она часто смеялась. Бывало, бросит уборку, сядет за рояль и играет для меня. Она была профессиональной пианисткой и много лет жила, давая уроки музыки. Она мечтала, чтобы я занималась пением, чтобы я… чтобы я посвятила себя музыке. А теперь… теперь я даже на знаю, хватит ли у меня денег продолжать наши уроки.
Слезы снова подступили к ее глазам, но Камилла сказала довольно сдержанно:
— А почему, собственно, тебе не хватит денег? Если, конечно, желание твое непоколебимо. Ведь у тебя хорошо оплачиваемая работа. Ты служишь секретаршей в еженедельнике «Мы — женщины». Кстати, если не ошибаюсь, ты что-то говорила про интервью, которое вам до зарезу необходимо?
Полли было совестно, что она совсем забыла, какие на нее возлагались надежды и в каком безвыходном положении находится редакция. Материал нужно сдавать в типографию, а Еспер сгорает от нетерпения заполучить новую жертву для сваей статьи.