Современный шведский детектив
Шрифт:
— Оставь и мне чашечку, я мигом спущусь!
Но тот, кто поднимался по лестнице, ступал легче, чем Еспер, и вместо белокурой макушки Полли увидела седую.
— Тетя Елена! — удивленно воскликнула она, встретив живой взгляд карих глаз фру Вийк.
— А я-то думала, ты уже перестала звать меня «тетей». Кофе готов и ждет тебя на плите. Есть хочешь?
— Ужасно, — призналась девушка и с удивлением поняла, что это правда.
— Вот и отлично. Я принесла салат с цыпленком. Его любят все.
Грязные сковородки и тарелки в кухне были вымыты, круглый стол украшала медная вазочка с тюльпанами.
Воздав должное изысканному блюду, Полли наконец сдалась:
— Все, больше не могу. А жаль. Вон сколько осталось.
— Кто-нибудь еще придет, — утешила ее фру Вийк. Памятуя уроки Альберты, Полли избегала во время еды серьезных разговоров. Даже теперь она обуздала свое любопытство и лишь спросила как бы между прочим:
— Откуда ты узнала, что мы с Еспером в Скуге? Пожилая дама в сером помедлила с ответом. Она налила кофе себе и Полли, села за стол напротив девушки и только тогда сказала:
— Мне позвонили из полиции.
От недоверия глаза Полли сделались еще больше прежнего.
— Как из полиции? Почему? Откуда они узнали?
— Я была уверена, что Эрк Берггрен никогда не станет таким же толковым полицейским, каким был его отец, — задумчиво сказала фру Вийк. — Но, как говорится, загад не бывает богат. Молодому и целеустремленному полицейскому необходим особый талант, и Эрк Берггрен, бесспорно, обладает этим талантом. Любой подтвердит, что он знает все события в округе не хуже вдовы соборного настоятеля Юлии Хюльтениус из Вадчёпинга. Мы у него как на ладони. Но откуда он выуживает свои сведения, покрыто мраком неизвестности.
— Ничего странного, что он следит за всем. Только при чем тут мы с Еспером? Какое ему до нас дело?
— Дело не в вас, — медленно ответила фру Вийк. — Главное для него — дом Альберты. Он, очевидно, не учел, что вы приедете раньше, чем он получит заключение судебно-медицинской экспертизы, и боится, что допустил ошибку. Возможно, ему следовало закрыть доступ в сад или по крайней мере в дом.
— Закрыть? — эхом повторила Полли. — Затянуть все колючей проволокой?
— Почему обязательно колючей проволокой? — удивилась фру Вийк. — Что за глупости?
Она отметила неестественную бледность Полли. Девочка, конечно, устала и еще не оправилась от потрясения. Вдобавок женщинам вроде нее черный цвет противопоказан. Фру Вийк не раз замечала, что черное больше к лицу людям с яркой внешностью. Таких, как Полли, с ее светло-русыми волосами и нежным цветом лица, он просто убивает. Из-за черного свитера девушка казалась блеклой и невзрачной.
Внезапно вздрогнув, Полли Томссон спросила:
— А что такое эта судебно-медицинская экспертиза? Куда увезли Альберту?
— В Линчёпинг. Там сделают вскрытие.
— Но дяде Франсу Эрику вскрытия не делали, — жалобно сказала Полли.
— Правильно. Оно не понадобилось, потому что он скончался дома, в присутствии доктора Северина, которому было легко установить причину смерти. Ведь у Фабиана был третий инфаркт. С Альбертойдело сложнее. Умерла она в одиночестве, и не oт болезни; а в результате несчастного случая. При таких обстоятельствах положено вызывать полицию и проводить судебно-медицинскую экспертизу.
Полли несколько раз глотнула воздуху, прежде чем сумела выговорить:
— Это был несчастный случай?
— У нас никто в этом не сомневается, — успокоила ее фру Вийк. — Два дня назад, вечером, я разговаривала с нею по телефону, она сказала, что собирается истопить печку и улечься в постель с мемуарами Лив Ульман.
— Она так редко топила печи, разве что на рождество, — заметила воспитанница Альберты. — Обычно хватало тепла от центрального отопления.
— Да, но на эту пасху мороз был сильнее, чем на рождество. Ты сама помнишь, какая здесь разыгралась вьюга. А к вечеру, когда ты была уже в дороге, похолодало еще больше. После того как вы все уехали, ей стало одиноко и неуютно, а огонь в печи — это все-таки что-то живое.
— Кто все? Кроме меня, здесь никого не было, — удивилась Полли.
— Почему никого? — возразила фру Вийк. — Твой дядя-пастор заглянул ненадолго после обеда, а ближе к вечеру заехала Мирьям…
— Мирьям? Но она ни словом не обмолвилась об этом.
— Если я правильно поняла, Мирьям каталась на горных лыжах в Норвегии и, возвращаясь в Стокгольм, заехала в Скугу.
— Вот нахалка! — сказала Полли с досадой. — Что ей стоило захватить и меня? Мне бы не пришлось тащиться с автобуса на поезд, с поезда на такси. В котором часу она была здесь?
— До девяти вечера, это точно, потому что в девять я уже поговорила с Альбертой, в последний раз. Вчера я позвонила ей — никто не ответил, я позвонила еще и еще, а потом взяла ключ от вашего дома и пришла сюда. Но опоздала — все произошло задолго до моего прихода. Она умерла, так и не проснувшись, у себя в спальне. Запах угара еще держался в комнате: зимние рамы не выставляли, а все щели были заткнуты ватой и заклеены пласты рем. Ну и печная вьюшка, естественно, была закрыта!
Фру Вийк умолкла, прислушиваясь к звукам в саду и на улице. Затем, понизив голос, докончила свое невеселое повествование:
— Я сразу вызвала Даниеля Северина и твоего дядю.
А уже Рудольф связался с полицией. Он приехал очень быстро и стал сам руководить дальнейшими действиями. Конечно, он славится своей рассеянностью и непрактичностью, но пастор есть пастор, без него не обойтись, когда дело касается смерти или другого несчастья.
— Он мне не дядя, — вырвалось у Полли.
— Что? Да, да, ты права. Вот глупая, каждый раз забываю, что ты им не родня.
— Выясняете родственные связи? Примите и меня. Со вчерашнего дня из нас троих — двух сестер и одного брата — остался я один. Поверьте, испытание не из веселых.