Сойкина Ворона
Шрифт:
И снова мне дико повезло, потому что мама как раз собиралась на какую-то там выставку со своим новым поклонником Аркадием Петровичем. Мне только и нужно было дождаться пока они отчалят, старательно делая вид, что в упор не замечаю скрытых молний, которые крайне многозначительно мечут мамины очи, обещая мне неминучий допрос с пристрастием. Короче, лица желающие припасть к чьей-то там творческой гениальности отбыли с жилплощади, а я принялся спокойно и неторопливо собирать и таскать в тачку барахло. Накатал родительнице записку и уехал, когда уже вечереть начало, прекрасно зная, как мне прилетит за вот такой «переезд по-английски», но это же потом, а сегодня у меня первая ночь под общей крышей с моей Вороной. Ну, по факту вторая, но уже совсем в ином качестве. Заскочил в магаз, закупился продуктами, овощами да ножками Буша. Если твоя дама не повелась на игристое, сладости и фрукты, попробуй приманить на сытный ужин.
Но вернувшись, я обнаружил перед подъездом кучу какого-то паленого тряпья, а внутри воняло гарью. На входной двери квартиры обнаружил пятно копоти, на площадке – горелые ошметки. На кухне окно настежь и дубак, не май же месяц. Че за херня-то?
Дома Вороны опять же не оказалось, и я озадачился где же ее носит, темно уже вообще-то. Прошло еще что-то около часа, которые я потратил на разбор своих пожитков, помывку быструю холодильника перед запуском, инвентаризацию посуды, потом проверку исправности доставшейся мебели, прежде чем входная дверь хлопнула. Тихие шаги, у меня вдоль хребта опять мураши толпой, член сходу натянул спортивки, а морду неумолимо растянуло в дурацко-счастливой лыбе, сердце загрохотало-заныло в предвкушении.
И херакс мне по голым нервам захлопнутой дверью!
Что за нахер, Ворона?! Что. За. Нахер?!!
Глава 14
Ворона
Несколько минут я просто стояла посреди комнаты и бездумно смотрела перед собой, успокаивая расходившиеся нервы. Нет, не от внезапного появления в квартире Сойкина, не до того сейчас. Сам факт, что формула «мой дом-моя крепость» уже больше не являлась правильной и рабочей, почти ошеломлял. Опять же, не из-за Михаила. Как раз от него, при всем, установленном опытным путем, воздействии на мое душевное равновесие, я угрозы не ощущала. А вот от осознания, что больше нет у меня своего угла, на который никто не может покуситься, пожелать отобрать себе, принуждая выметаться, стало худо. Ну да, придя домой сегодня, я обнаружила тут безопасного Сойку с дурацким заявлением о том, что он тут теперь живет, но ведь со всей отчетливостью представила, что это мог быть и кто-то другой, совсем не с мирным намерением достать меня своими подкатами в будущем. А это неожиданно очень страшно.
Просто я так давно уже, кажется, потеряла все, свыклась с этой мыслью, жить с этим научилась, а теперь, оказывается, что снова есть что терять. Как этому противостоять? Как быть с тем, что идиотским поджогом тряпья прихвостни Бариновой в следующий раз могут не ограничиться? Что запросто могут подстеречь и по башке битой дать исподтишка, и никакая подготовка Орионовская тут мне не в помощь. Или вовсе вскрыть квартиру, пока сплю, и сделать… да что угодно. Я ведь одна. Хотя…
Пристроив скалку на тумбе и скинув куртку, вышла из комнаты и пошла по коридору, ориентируясь на звуки какой-то возни на кухне. Застала Михаила как раз ловко расчленяющим здоровенный окорочок на части, а на плите как раз грелась сковорода с маслом.
– Как долго ты тут планируешь жить? – спросила его в лоб, точнее в широкую спину. Уточнять, как он в принципе стал моим соседом, смысла не видела – понятно же, что это Колька сдал, а как они пересеклись – уже мелкие частности.
– А ты меня уже выгнать захотела? – оглянулся Михаил через плечо, хмуро глянув в глаза. По-моему, подобное выражение на его вечно осененном улыбкой лице я вижу впервые.
– Как раз наоборот.
Сойка положил нож и развернулся ко мне весь, как-то сразу расслабляясь и расплываясь в привычной улыбке.
– Так и знал.
Где-то в окрестностях сердца странно защекотало-распушилось от этой его улыбки и того самого плотоядно-дразнящего взгляда, на вызов в котором я уже однажды… Стоп!
– Вряд ли. Я не против твоего заселения совсем не по той причине, что у тебя сейчас наверняка на уме, – как можно суше заметила я.
– Прежде чем задать сам собой напрашивающийся вопрос «а по какой же» хочу тебе напомнить, что вчера поначалу ты тоже делала вид, что я тебя вообще никаким место не интересую. Собираешься и дальше придерживаться той же политики? Я не против, учитывая чем это в итоге кончилось, просто уточняю, чтобы не тупить в нужных моментах. – Как же трудно не отвести глаз, выдавая собственную неспособность заблокировать эту его суперспособность какую-то прикасаться провокационно даже не взглядом – мыслями порочными.
– Я все же предпочту сначала ответить на твой незаданный вопрос, а точнее ввести в курс творящегося вокруг, а исходя из этого и твоей возможной реакции мы обсудим личные моменты. Или нет.
– «Или нет» – без вариантов, – за лукавым блеском в голубых глазах напротив мелькнуло нечто более опасное и глубинное – упрямство мужчины, что не намерен свернуть с выбранного курса. Упрямство его, а совершенно необъяснимая инъекций чувственного жара по моим венам. Вот же черт! Неужели все заново? В смысле формула «чем больше себе запрещаешь – тем острее желание нарушить собственный запрет» в действии?
– Посмотрим. Как ты заметил воняет тут горелым и на двери пятно, и это все неспроста. Некий бизнесмен изъявил желание выкупить все квартиры в нашем доме и реставрировать его, очевидно сделав своим типа фамильным гнездом.
– Ну че, похвальное начинание, тем более в наши времена, когда всем все похрен, – взгляд Сойки сфокусировался на моих губах, усилив кратно то самое ощущение невидимого прикосновения. Мы не целовались. Не в губы. Я не знаю как это. С ним. Но в горле вдруг сухо, зато совсем в другом месте вообще не к месту влаги прибывает.
– В общем-то да, – была вынуждена согласиться я и таки сглотнула. – Но проблема в том, что я никуда выселяться и переезжать не хочу, как и продавать свою часть недвижимости. У тебя масло горит.
– А-а-ага! – протянул Михаил и, крутанувшись на месте, присолил и поперчил мясо и закинул его на громко зашкворчавшую сковородку. А я, вместо того, чтобы получив послабление в мужском на меня воздействии и отвернуться, уставилась на его задницу. – Ясно, стало быть поджог – это акт устрашения от этого самого типа, чтобы ты передумала?
Сойка налил в кастрюлю воды и водрузил ее на соседнюю конфорку и снова развернулся, и вот тут уж глаза я резко подняла, потому что чертовы спортивные штаны скрыть очевидного – то есть, что возбуждаюсь не только я одна – тут не могли совершенно.
– Не от него самого. Ко мне приходила с документами адвокат, представляющая его интересы. Сначала одна. Потом с парой амбалов. А после под дверь навалили тряпья и подпалили. Так что, ты имей в виду: где отхватил себе съемное жилье, и какие могут быть последствия.